Мы убили их в понедельник

Чувство вины было острым, как лезвие бритвы.

Я понимал, что не имею никакого права хорошо проводить время в обществе такой красивой девушки, как Пегги. Но у меня не было сил поступить иначе. Эгоизм иногда бывает совершенно непобедимым. Я испытывал чувство вины и даже стыда из-за того, что на время выбросил из головы Сис. Но если у меня будет возможность, я сделаю это снова и опять почувствую себя виноватым, и так будет продолжаться до тех пор, пока ситуация не станет другой. У этой девушки был большой талант весело проводить время.

— Что-то не так? — спросила она вдруг.

— Нет, все в порядке. А что?

— Мне показалось, что на минуту ты куда-то ушел, и я подумала, что тебе здесь не нравится.

— Вовсе нет. Я уже снова здесь. И мне очень хорошо.

«До свидания, Сис, мы ненадолго расстанемся. Ты и сама лучше других бы поняла, что это совсем не бессердечие и не измена по отношению к тебе. Просто я попал в плен».

По безмолвному соглашению мы отбросили разговоры о нашем прошлом и сосредоточились на настоящем. А настоящее как нельзя лучше подходило для того, чтобы открыть для себя что-то новое и небывалое. Мы говорили всякую чепуху. Мы несколько раз отправлялись танцевать, и, когда я неуклюже вел ее под музыку, она подчинялась мне с таким изяществом и легкостью, что мне начинало казаться, что я действительно умею танцевать. В перерыве Чарли Дэвис подсел к нам за столик, и я представил его Пегги и пояснил, что со временем я низко пал и теперь зарабатываю деньги, сопровождая богатых туристок по сомнительным барам. Она заявила, что платит за мои услуги по доллару в день и ей все больше кажется, что я ее надуваю. Чарли и я поговорили немного о других местах, где мне доводилось его слышать, — «Сарабар», «Дельфин», «Элбоу рум». Он сказал, что меня не было так долго, что он уже начал забывать мое имя. Пегги весело сообщила ему, что у нее есть некоторые планы насчет того, как заставить меня проводить здесь каждый вечер в течение ближайших дней. Когда он спросил, что она хотела бы послушать, она назвала ему несколько хороших композиций. Позже, когда мы оказались единственными оставшимися посетителями, мы подошли к сцене, сели на стулья рядом с пианино и стали слушать, как Чарли поет свои самые лучшие баллады. Пегги умела слушать, и ей нравилось то, что было действительно хорошо.

Потом мы вернулись назад в ресторан, где перекусили бифштексом и чипсами и выпили немного черного кофе, чтобы протрезветь после рома. Здесь оказалось, что снова подошло время воспоминаний, и Пегги напомнила мне про мою прерванную сагу.

— Наверно, у нее был плохой характер?

— Нет, дело не в этом. Просто она не могла жить так, как ей пришлось бы жить со мной.

— Значит, она тебя не любила.

— Она думала, что любила. Она в это твердо верила. Так что, возможно, это было почти то же самое, что настоящая любовь, или, по крайней мере, нечто очень близкое к этому.

— Есть одна вещь, которую я не понимаю, Сэм.

Я знал, о чем она сейчас спросит, но все-таки выдавил:

— Какая?

— Почему ты не мог просто… продолжать играть в футбол?

— Ради денег и счастливого брака? Но меня вышвырнули из профессионального футбола, Пегги.

Она выглядела очень удивленной.

— Почему?

— Они чувствовали, что не могут мне доверять.

Она нахмурилась:

— Я не понимаю.

Я вздохнул: