Мы ударим первыми

– У-у-у, как ты тут всех строишь-то! А отдохнуть, расслабиться?

– Впереди, как ты, надеюсь, понял, только один день. – Теперь журналист не принял шутливого тона. – Не до расслаблений.

– Расслабляться стоит даже перед смертью.

– Недурной юмор. Но черный. Раньше за тобой не наблюдал... Где обзавелся?

– Раньше и нужды в нем не было. А положение действительно... тревожное. Ладно, давай-давай, наливай всем по чуть-чуть. У нас еще есть немного времени, а я соберусь с мыслями, чтобы грамотно сформулировать все свои тезисы.

Удивительно, но в диалог Талеева с Рединым не вмешивался даже Вадим. Он молча взял протянутый ему коньяк и вернулся на свое место на диване.

– Давайте, друзья, выпьем за нашу встречу. Я так рад всех вас видеть! И – за понимание, которое нам сейчас потребуется.

Он чокнулся с каждым из присутствующих и выпил. Талеев закурил свою ароматную тонкую черную сигару и отрешенно уставился в окно. Сергей ни на кого не обращал абсолютно никакого внимания, он сосредоточивался.

– Вы, ребята, великолепные профессионалы. Было бы смешно, если бы я попытался вас чему-то учить. Но всякий профессионализм – это однобокая структура. Как там было у Козьмы Пруткова: «Всякий специалист подобен флюсу». Может быть, я не прав, но в данном конкретном случае вы в какой-то момент стали заложниками своего профессионализма.

– Серега, а разве на борьбу с террористами, которые, по сути, являются профессиональными бандитами, можно выпускать меньших профессионалов?

– Вот-вот! Я ведь то же самое и говорю. Ты, Гера, например, великолепный психолог. На моих глазах ты сумел безошибочно просчитать крупнейшего террориста Салаха. Ты думал как он, видел мир его глазами, предчувствовал его поступки.

– Хочешь сказать, что я сам стал Салахом?

– Нет! Просто вы с ним – обитатели одной сферы, находящиеся на разных ее полюсах. Благодаря твоим талантам и, опять же, высочайшему профессионализму ты можешь влиять на события, даже управлять ими. Но в пределах своей сферы. Подожди, не перебивай! Я мысль ухватил. Знаю, что ты сейчас хочешь возразить: что человек не столь однозначен, что круг его интересов не замыкается какой-то сферой... Угадал? Ага, точно! Ни секунды не стану возражать. Наглядный пример опять же ты сам: прекрасный, талантливый журналист. Можно сказать, что это – твоя вторая сфера. Наверняка есть третья, и четвертая, и... Как у большинства одаренных людей и, конечно, у всех присутствующих. – Редин оглядел всю Команду и приподнял свой стакан с коньяком. – Я безуспешно пытался найти определение тому... э... состоянию, в котором вы оказались. Почему-то на ум приходит только слово из лексикона моего очень далекого детства. Последние лет тридцать я его даже случайно ни разу не услышал в обиходе, и сам никогда не использовал. Наверное, ушло вместе со временем. Не знаю, будет ли оно понятно, но попытаюсь объяснить.

Сергей сделал глоток коньяка.

– В то время я ошивался по питерским подворотням и гонял в футбол на пустыре за школой каждую свободную минуту. В игру были вовлечены десятки мальчишек со всего микрорайона – и обычные уличные шалопаи, и примерные ученики. Так вот, всегда находились один-два человека, которые занимались футболом в соседней детско-юношеской школе или при какой-нибудь взрослой футбольной команде крупного предприятия. К слову, у нас это было объединение «Светлана». Конечно, они этим гордились, кичились, бравировали. Приходили на нашу игру в настоящих бутсах и майках, демонстрировали недавно выученные финты... А в итоге становились малополезными в коллективной игре. О них говорили: «замастерились». Вот это слово! Оно не было обидным, не уменьшало степени их мастерства. Я знаю некоторых из них, которые впоследствии стали настоящими большими футболистами. А вот в то конкретное время, в нашей конкретной дворовой игре они – «замастерились». Фу, еле договорил. Ну, еще пару фраз, чтобы увязать древнее ретро с реалиями сегодняшнего дня.

Вы, Команда, «замастерились»! Против вас играют проще и эффективнее. Чтобы ощутить реальные и скорые результаты, вам надо играть так же. И тут – внимание! – самый главный и неутешительный итог: вы этого не можете!

Да-да, Талеев, не можете. Ну-ка, вспомни начало моего монолога. Ага, сферы! Ты с Азером существуешь в одной, это факт. Но у тебя есть и другая, и третья... Вот и у него так же, понял? И они не совпадают. В ту, другую, его сферу у тебя нет входа, ты не можешь ее понять, а значит, не можешь предвидеть, предсказать и противодействовать. Ты в ней заблудишься и ничего не отыщешь. Ведь ты до сих пор не можешь со стопроцентной уверенностью сказать, что Азер рядом. Ты его «не видишь», потому что он пользуется сейчас другой сферой...

Сергей Редин поднялся, сделал несколько шагов и, остановившись перед окном, повернулся спиной ко всем присутствующим.

Талеев потянулся к опустевшей бутылке коньяка, долго разглядывал ее на свет, ухватив за горлышко, потом негромко изрек:

– Черт-те что намешают, а с людьми потом катаклизмы невероятные происходят. Был Серега Редин, и тут на тебе... Вадик, заверши мою мысль.