Мы умели верить

Когда она проснулась среди ночи, Джейка, слава богу, уже не было.

1986

Билл объявил, что после обеда отпускает всех по домам. Йель схватил сумку, заскочил в надземку, потом прямиком по Брайар-стрит и два пролета наверх. Он не был дома достаточно долго, чтобы проникнуться чудесным чувством я-наконец-вернулся, когда тебя штырит от запахов собственного дома и пропорций подъезда, которые каким-то образом слегка сместились, как бывает во сне, расступившись на несколько немыслимых дюймов по всем направлениям. Йель проголодался, он не обедал. Он решил сделать сырный тост и надеялся, что в кладовке найдется томатный суп.

Открыв дверь, он увидел мать Чарли, стоявшую в сером платье, босиком. Он рассчитывал, что она приедет на следующей неделе. Йель бросил сумку и сказав «Тереза!» подошел обнять ее. Обняв ее, он услышал, как закрылась дверь спальни. Он подумал, что это Чарли вышел к нему и закрыл дверь, чтобы мать не видела незастеленной кровати. Но Чарли не появился. Он не вышел из спальни, а зашел туда.

Йель отстранился от Терезы и увидел, как странно она смотрит на него. Она улыбалась, но только одними губами. Она сказала:

– Йель, нам нужно… Давай прогуляемся.

У него возникло ощущение, словно комната вот-вот накренится или уже накренилась.

– Что случилось?

У Чарли нервный срыв. Джулиан умер. Газета прогорела. Рейган начал…

Тереза приобняла его. Он все еще стоял в пальто, своем парадном пальто.

– Йель, нам нужно пройтись.

– Зачем это? Тереза, какого черта?

Ее глаза увлажнились, и он понял, что она уже плакала, на ней лица не было. И волосы были спутаны.

Он засунул руки в карманы пальто. Там было колье для Фионы, которое он переложил из брюк, и оно резануло его по ладони. Это была камея с птицами по краям, как бы поднимавшими ее. В зубчатой металлической оправе. Что-то было очень не в порядке.

Тереза вдохнула и быстро сказала:

– Йель, я схожу с тобой в клинику, и ты сдашь анализ.

Йель хотел было сказать: «Поверить не могу, что он опять за свое, поверить не могу, что ты слушаешь его, поверить не могу, что он считает, что я так поступлю с ним, и мы только весной тестировались».

Но он сел на пол и опустил голову между колен.

Она пыталась сказать ему что-то другое, что-то о Чарли, и Йель не мог собрать воедино все ее слова. Но, господи боже, да, он наконец понял. Иголки пронзили его руки и ноги, и низ живота, пригвоздив к этому моменту. Точно мертвого жука к кусочку поролона.

Он слышал, как Чарли ходит в спальне. Переставляет вещи. Йель зажал коленями уши. Тереза опустилась на корточки рядом. Она положила ладонь на его туфлю. Туфлю Нико.

– Йель, – сказала она, – ты меня слышишь?

Йель поразился, что он не плачет, хотя Тереза плакала. Почему он не плакал? Он прошептал:

– Тереза, что он наделал?

– Я не знаю, – она покачала головой. – Он мне не говорит. Послушай, Йель, даже если он подхватил это – эти… антитела, это просто значит, он ВИЧ-контактный. Это не значит, что у него вирус.

– Неправда. Он прекрасно знает, что это, черт возьми, неправда. Он сказал это тебе?

Он говорил шепотом – у него развилась привычка не обсуждать чью-либо болезнь в присутствии больного. А может, он не хотел раскрывать свои чувства Чарли. Он ведь мог бы закричать, разве нет? Он мог бы выбить дверь спальни и схватить его или врезать ему вместо того, чтобы сидеть и думать о собственном теле, собственном здоровье, собственном сердце.

Его могло вырвать. Он этого хотел.

Если бы Чарли был здесь и сам сказал ему это, он мог бы думать о Чарли, о том, что это значит для него. Но все, что у него было сейчас – это закрытая дверь и страшная весть, и Тереза, которая эту весть ему принесла.

Какого черта стряслось? Он посмотрел на потолок, неправдоподобно неподвижный, обычный ровный, белый потолок.

– Когда он позвонил тебе? – сказал он. – Когда ты приехала?

– Он вчера получил результаты. Я прилетела этим утром.

Сегодня было шестнадцатое. Значит, Чарли протестировался когда – в самом начале месяца? В самом конце декабря?

И Йель поднялся на ноги, направляясь к спальне.

– Чарли, ты, блядь, спал с Джулианом? С Джулианом? Какого черта ты натворил, Чарли? Что, блядь, с тобой не так?

Он пнул ногой дверь, еще раз.

Он ушиб ногу, но недостаточно.

Вот они, костяшки домино: Джулиан, а за ним Чарли.

И, возможно, Йель.

Чарли побледнел на том обеде. Чарли вышел позвонить. Чарли бродил по городу перед Новым годом, пока Йель навещал Терренса в больнице.

Когда у Йеля сбивалось дыхание, его руки зудели и покалывали. Он почувствовал это сейчас, и еще жар.

Тереза притянула его к себе за талию, и он услышал рыдания из спальни.

– Нам нужно вытащить тебя отсюда, Йель, – сказала Тереза. – Тебе не обязательно тестироваться прямо сейчас. Мы можем просто пойти… в паб. К какому-нибудь другу.

Джулиан не пришел на День благодарения. Чарли не хотел смотреть «Гамлета». Всякий раз, как Йель говорил, что виделся с Джулианом, Чарли его допрашивал: «Что сказал Джулиан? Что сделал Джулиан?»

Он стал кричать на Терезу.