Мы упадем первым снегом

– Ладно, спасибо, – бормочет Пейсли, убирая коробку с компакт-диском обратно в бардачок и зачесывая светлые волосы за слегка оттопыренные уши. – Тогда до завтра.

– Да. До завтра.

Она выходит из машины и быстро огибает ее. Я не могу не думать о Бэймаксе, глядя на то, как она шагает по улице в своем белом пуховике.

Черт. Почему я не могу перестать так глупо лыбиться? Я щипаю себя за переносицу, мотаю головой и разворачиваю машину быстрее, чем следовало бы в такую погоду. Снег взметается вверх, и в зеркале заднего вида на дороге появляются следы от шин.

Пейсли – фигуристка. Я уже много лет держусь подальше от таких девушек. Они вызывают во мне мрачные мысли, которые преследуют меня во сне и не дают уснуть. Из-за них я слышу крики, которые больше всего на свете хотел бы забыть навсегда. Они превращают меня обратно в несчастного мальчишку, который часами прячется в углу и хочет просто раствориться.

Я набираю воздух в легкие. Какая бы часть меня ни решила, что меня привлекает Пейсли… Теперь с этим покончено. Мои внутренние демоны не должны получить ни малейшего шанса. А я даю им этот шанс каждую секунду, которую провожу с Пейсли.

С этого момента я буду осторожнее.

Время кофе Пейсли

Красная кожа скрипит, когда я опускаюсь на диван. Кейт бросает на меня взгляд через плечо, наливая кофе в синюю чашку в горошек невысокому мужчине с усами в клетчатой фланелевой рубашке. Из музыкального автомата доносится хриплый голос Джеймса Артура, поющий о своей несчастной любви.

– Пейсли, – приветствует она меня с теплой улыбкой. Свободной рукой она заправляет за ухо выбившуюся прядь волос и подходит ко мне. – Как я рада тебя видеть. Кофе?

– Непременно, – отвечаю я, киваю задумчиво и дышу на руки, чтобы вернуть чувствительность онемевшим пальцам. – Мы точно в Аспене, а не где-нибудь в… я не знаю… в Сибири?

Кейт смеется. Ее цветочный фартук развевается, когда она поворачивается и достает из-за прилавка разноцветную чашку.

– Тебе нужны перчатки потеплее, – говорит она, многозначительно кивая на мои тонкие шерстяные перчатки, купленные в прошлом году в магазине за 99 центов. Когда-то они были красными, но сейчас ткань настолько выстиралась, что ее можно принять за нежно-розовый цвет. – Еще неделя в таких тряпочках – и ты придешь сюда уже без рук.

– Наверное, ты права… – с благодарной улыбкой я принимаю чашку с уже налитым кофе. Я сразу же ощущаю приятное покалывание в нервных окончаниях, когда по мне распространяется тепло. Сделав глоток, я не могу сдержать довольного вздоха.

– Я надеялась встретить Гвен, – говорю я. Кейт тем временем раскладывает пончики и кексы в стеклянной витрине на прилавке. – Я не могу дозвониться до нее со вчерашней тренировки, – я поднимаю свой смартфон и хмурюсь. – У нее отключен мобильный.

Взгляд Кейт на мгновение устремляется к потолку, после чего она возвращает свое внимание к кексам. Внезапно ее челюсть напрягается, а губы складываются в тонкую линию.

– Я не знаю, спустится ли она, – говорит Кейт. На мгновение она замирает, но в конце концов вздыхает, закрывает крышку витрины и пальцами разглаживает борозды на лбу. – Гвен…

Не успевает она закончить фразу, как в этот момент через заднюю дверь врывается Гвен.

– С добрым утречком!

Ее густые волнистые волосы развеваются в воздухе, а правая сторона шерстяного джемпера свободного кроя почти сползает на плечо, когда она тянется за маффином. Она целует маму в щеку, а затем ее глаза находят меня.

– Пейсли, привет! – сияет Гвен. Похоже, ее вчерашнее мрачное настроение улетучилось. Она с размаху плюхается на сиденье напротив меня, откусывает кусочек маффина и запивает его глотком моего кофе. – Как здорово, что ты здесь! Поехали в зал вместе?

Я хмурюсь:

– У тебя все хорошо?

– Конечно, – чавкает она. – А что?

– Твой телефон, – говорю я, показывая на свой. – Со вчерашнего дня не могу до тебя дозвониться. Я уж думала… – я нерешительно опускаю взгляд к своей чашке и царапаю шершавую выемку на керамике. – Я думала, ты отвезешь меня к Винтерботтомам.

– Вот блин, – Гвен хотела было откусить еще кусочек маффина. Вместо этого она замирает и распахивает глаза. Несколько темных крошек падают из уголка ее рта на стол. Она откладывает кекс в сторону и виновато смотрит на меня. – Черт, Пейсли. Я совсем забыла! Вот беда. Как мне загладить свою вину?

– Уже все нормально, – отвечаю я, махнув рукой и радуясь, что у нее, видимо, вчера просто выдался плохой день. – Просто я очень удивилась. Но, раз уж мы заговорили… – я оглядываюсь по сторонам, затем наклоняюсь к Гвен и шепчу: – Могла бы меня заранее предупредить, что под Винтерботтомами ты имела в виду Нокса.

– А я что, не сказала? – ее голос звучит удивленно, что никак не вяжется с озорной ухмылкой на лице. Без лишних слов она берет свой маффин, откусывает и пожимает плечами. – Наверно, из головы вылетело.

– Ну конечно.

– Как все прошло? – спрашивает она. – Устроилась?

– Да. Но…

Гвен перестает жевать:

– Что?

– Есть одно «но».