«Мы вброшены в невероятность»

Всеволод Ревич «Мы вброшены в невероятность»

(К 60-летию первого издания «Аэлиты»)

Новое искусство, родившееся после Октября 1917 года, в самой своей основе было устремлено в будущее, и, может быть, именно эта его особенность стала главным стимулятором стремительного, почти взрывоподобного расцвета советской послереволюционной фантастики. К фантастике толкали невероятность, фантастичность самой действительности. Именно об этом говорил Валерий Брюсов, обращаясь к «Товарищам интеллигентам» и упрекая коллег, не принявших или не понявших революцию, за то, что они отказали собственному народу в помощи как раз тогда, когда он больше всего в ней нуждался.

Еще недавно, всего охотней
Вы к новым сказкам клонили лица!
Уэллс, Джек Лондон, Леру и сотни
Других плели вам небылицы.
И вы дрожали, и вы внимали
С испугом радостным, как дети,
Когда пред вами вскрывались дали
Земле назначенных столетий…
И вот свершилось. Рок принял грезы,
Вновь показал свою превратность:
Из круга жизни, из мира прозы
Мы вброшены в невероятность!

Но и те писатели, для которых вопроса «принимать или не принимать» революцию не было, и те, которые должны были еще победить смятение и сомнение, тянулись к фантастике, — через сдвиги в пространстве и времени, через соприкосновение с иными мирами, через затуманенные картины грядущего они пытались передать свое ощущение от подступивших вплотную событий. Не случайно в 20-х годах дань фантастике отдали многие крупнейшие (или ставшие крупнейшими впоследствии) советские литераторы: Маяковский, Эренбург, Каверин, Катаев, Шагинян, Булгаков, Платонов, не говоря уже о писателях рангом поменьше.

Пожалуй, самыми заметными произведениями советской фантастики послеоктябрьского десятилетия были два фантастических романа Алексея Николаевича Толстого. В этом году исполняется 60 лет со дня появления его несравненной «Аэлиты».

«Аэлита», можно сказать, первое в русской и советской литературе создание подлинно художественной фантастики, одна из немногих выдержавших испытание временем книг этого жанра, появившихся у нас в те годы.

Если ее первое издание (1923 г.) имело десятитысячный тираж (впрочем, для тех времен немалый), то для того, чтобы охарактеризовать ее дальнейшую популярность, достаточно напомнить, что, например, только в 1977 году «Аэлита» была издана пять раз — в Москве, Перми, Улан-Удэ, Днепропетровске и Киеве общим тиражом почти миллион экземпляров.

Автор «Аэлиты» А. Н. Толстой в то время еще не стал ведущим советским писателем, но уже был литератором с достаточно крупным именем. Свой роман он писал за границей, в эмиграции, куда уехал в 1919 году. О его настроениях той поры можно судить, например, по письмам к К. Чуковскому:

«Эмиграция, разумеется, уверяла себя и других, что эмиграция — высококультурная вещь, сохранение культуры, неугашение священного огня. Но это так говорилось, а в эмиграции была собачья тоска… Эта тоска и это бездомное чувство вам, очевидно, не знакомы…. Много людей наложило на себя руки. Не знаю, чувствуете ли вы с такой пронзительной остротой, что такое родина, свое солнце над крышей?..»

Чуковскому же Толстой в октябре 1922 года сообщил о работе над «Аэлитой»:

«… спешно кончаю роман („Аэлита“ — закат Марса). Аэлита — имя очень хорошенькой и странной женщины. Роман уже переводится на немецкий…»

Когда летом 1923 года А. Толстой вернулся на родину, роман уже был опубликован и в журнале «Красная новь» и отдельным изданием.

Почему же ему понадобилась фантастика, что было даже несколько странно для автора, заслужившего известность повестями из жизни уходящего дворянства, писателя с заметным уклоном в историю России, в русское народное творчество. А тут Марс!