Мы вернемся

Элис подняла голову, отплевываясь, и встретилась взглядом с Эваном. Боже, сколько боли было в его глазах, сколько ярости от того, что он ничего не может сделать! Она едва заметно кивнула ему, мол, все в порядке, я справлюсь. И она действительно надеялась держаться до конца, насколько хватит сил и сознания. И в этот момент ей прилетел удар в живот: внутренности скрутило в узел, и он подкатил к горлу очередным приступом рвоты. Элис с наслаждением выпустила из себя горькую желчь с примесью крови прямо на эти ужасные ботинки Криса. Тот разразился бранью, пытаясь хоть как-то избавиться от такого подарка, громогласно позвал Маису и приказал ей убрать всю эту мерзость.

– Что за тварь, даже за волосы не потаскаешь, лысая шлюха! С кем еще ты в этом мире спала, а? Или только этому давала, за обещания вернуть домой?

– Он не может… – Элис на грани сознания пыталась объяснить этим идиотам, что хоть на куски их поруби, ничего не изменится. Боль стала настолько всеобъемлющей, срослась с ней, стала ее частью.

– Хах, ты это сейчас о его причиндалах? Да ты у нас ущербный, все в писательство и извращения над нами ушло? Поделом тебе! – Крис загоготал, пиная Элис – не сильно, но ощутимо, так, чтобы по венам мелким колючим бисером текла боль.

– Да у кого на эту страшилу встал бы? – Кэт оказалась рядом, а это уже грозило чем-то пострашнее простого избиения. – Вы только посмотрите на это!

Нож снова оказался у нее в руках, и больничная пижама в подтеках крови, пятнах от рвоты и грязи, треснула с противным звуком, оголяя худощавое тело Элис. Кэт еще и помогла – распахнула пошире, демонстрируя всем небольшую грудь, выпуклые ребра, впалый живот – Костра так и не смогла откормить ее до нормальных форм. Элис опустила голову, снова глотая слезы – ей было плевать, что все смотрят на ее полуголое тело. Но вот Эван, он кричал и рвался защитить ее, спасти от похотливых и насмешливых взглядов. Элис чувствовала их – все эти грязные, липкие прикосновения чужих глаз. Она привыкла, что ее видели обнаженными парни, с которыми она встречалась, многочисленные врачи – они для Элис в какой-то момент стали бесполыми существами, которые помогали, но не видели в ней девушку, но эти ликующие нелюди – это было слишком противно.

– Остановитесь! – Эван кричал, проглатывая слоги, задыхаясь от боли, физической и моральной. Да уж, эти варвары нашли самое действенное средство. Элис снова словила себя на дурацкой, неуместной мысли – она действительно была очень для него дорога. И это, как ни странно, придавало сил. И одновременно убивало – ведь ее муки он не перенесет, а Кэт и ее банда не остановятся.

– Неужели ты готов написать для нас новую историю, а, писака? – Кэт скалилась в предвкушении торжества.

– Я не могу написать, все равно ничего не изменится! У меня нет здесь власти!

– Да? А если так? – Ее нож скользнул по щеке Элис – от глаза к самому подбородку, больно врезаясь в кожу, оставляя безобразный след. Элис чувствовала, как потекла кровь – горячая, пахнущая железом: тот самый запах, что выбивал из нее все силы. Она закусила губу, чтобы не закричать, чтобы не чувствовать эту боль, чтобы не смотреть на Эвана, который бился в веревках, сдирая кожу, крича что-то явно нецензурное и одновременно успокаивающее для Элис. Если бы он только мог – Элис знала это наверняка, – он бы отдал все на свете, написал бы любой сценарий, чтобы спасти ее, чтобы прекратить этот кошмар.

– Ты еще не передумал? – Зверский, нечеловеческий огонек в глазах Кэт пугал, казалось, не только пленников, но и многих ее соратников. Она так открыто наслаждалась чужими страданиями и болью, так упивалась всем этим, что становилось не по себе. Кем, интересно, она была в прошлой жизни? Или только тут слетела с катушек и выпустила своих демонов? А Кэт тем временем решила выпустить всю кровь из Элис. Следующим объектом стала левая грудь – она надрезала прямо под ней, глубоко, поливая кровью живот и больничные пижамные штаны. Тут уже Элис закричала – у нее просто не было сил молчать и терпеть. А следом заорал Эван.

– Да ладно тебе. – Кэт рассматривала нож на свет, тяжелые капли стекали по ее тонким пальцам, падали на пол, расплываясь безобразным бордовым пятном. – Никто и не заметит, если я отрежу ей грудь – что тут резать? И толку от нее никакого.

Кэт медленно подошла к Эвану, поднося к его лицу окровавленный нож, мол, смотри, делай выводы. Она провела им по его губам, оставляя безобразную алую улыбку, и прошептала, так, чтобы слышали все:

– Я ее на куски порежу, если надо. Только так, чтобы она оставалась жива, чтобы страдала всю свою жизнь. Без пальцев, без груди, с безобразными шрамами – я сделаю все, ты ведь веришь мне? А ты будешь смотреть, пока, наконец, не сдашься.

– Я не могу! Ты слышишь, не могу я ничего сделать!

– А ты попробуй! – проревела Кэт, подставляя нож к его горлу.

– Я пробовал!

– Но у тебя не было стимула, такого, как этот. Крис, Агами – она ваша.