Мы вернемся

Красное, мокрое от слез лицо Костры озарилось светлой печалью – было видно, что даже спустя столько лет и жизней она все еще любила своего Генриха. Любила и скучала.

– Костра, прости, что перебиваю. Но ты не пробовала его найти здесь? Он ведь тоже персонаж, он должен быть в нашем мире!

– Милая Элис, конечно, пыталась. Вот только он помнит молодую, полную жизни девушку, а не эту потрепанную старуху.

– Женщина, ты рехнулась! – Родж возмущенно ударил стаканом по столу. – Да ты красотка в самом соку! Вот дура баба!

– Я думаю, он любил бы тебя любой, Костра.

– Да, Сэм, может быть, мой хороший. Вот только у него здесь другая жена – молодая, красивая… очень похожая на меня. Мадонна, я видела их вместе, они счастливы! Меня не было слишком долго, чтобы ждать от него верности на том свете!

– Но как же так! – Лин, казалось, потеряла разом всю веру в человечество. – Почему он не дождался тебя? Как он может любить другую?!

– Так бывает, милая. – Костра наклонилась через стол, вытирая слезы на девичьем личике. – В жизни всякое возможно. И любить можно не только один раз.

– Но это неправильно! – Лин вырвалась из объятий Элис и выбежала из комнаты. Астор тут же поднялся, кивнул Костре, извиняясь, что не дослушает ее рассказ, и поспешил следом.

– Детская наивность, – вздохнула Элис, опираясь подбородком на руки.

– Или вера в любовь. – Ветер украдкой глянул на Вик и отвернулся к окну.

– Он знает, что ты здесь? – Эван исправно выполнял роль бармена и разливал ром по стаканам.

– Нет, милый. Незачем ворошить былое. Если человек счастлив в настоящем, значит, он отпустил прошлое.

– Почему-то мне очень хочется кричать и топать ногами, прямо как Лин. – Элис шмыгнула носом и сделала глоток рома, чтобы не разрыдаться. У нее нет Астора, который побежит успокаивать ее.

– Он имеет право на новую жизнь – я была его женой в другом мире. Милые, не тревожьтесь, любовь сама по себе прекрасна, даже если ее не с кем разделить.

Все замолчали, уткнувшись в свои стаканы, боясь сорваться и снова перевести все в ругань. Сияющая саркастически хмыкала, Ветер понуро смотрел в окно, избегая смотреть на Вик, которая так и стояла у стены, уставившись на свои стопы на светлом дубовом полу кухни. Элис еле подавила в себе желание посмотреть на Эвана, прочитать, что же написано в его глазах.

– А что было дальше? Как ты попала сюда? – Сэм провел ладонью по своей светлой шевелюре так органично и, судя по всему, машинально, словно все еще играл красавчика-оборотня. Как там говорила Вик: привычки, привитые другими, искореняются слишком сложно?

– А дальше я просто содержала приют. Собирала нуждающихся отовсюду, бедных сироток, больных детишек. Заразиться чем-либо мне не грозило, да и выносливость у меня была о-го-го… Так что я заботилась как могла о своих детках и мечтала наконец уйти на покой. Моя жизнь была слишком насыщенной и страшной, чтобы сил хватило до старости. Вот, видимо, мечта и сбылась. Как – не знаю. Я просто уснула, а проснулась здесь. Что произошло, сама ли я отправилась в этот мир, целы ли мои детки – ничего не знаю. Мадонна, этот мир не дает ответов, к сожалению… – Элис развела руками, мол, знаете, кого винить, и Костра тут же спохватилась: – Прости, милый, это было не тебе.

– Все в порядке, Костра. Это действительно моя вина, нечего тут извиняться.

– Как у тебя на все это хватило сил? – Элис трясло от гнева, от сострадания и злости. Злости на всех этих бесчисленных авторов, которые возомнили себя богами и измывались над героями, как могли. Не понимая, что каждое написанное слово – это реальность, в которой живет персонаж. Каждая реплика, каждая выдуманная сцена – чья-то боль, радость или тупик. Как можно так легко распоряжаться судьбами?! Судьбами тех, кого ты сам и придумал, кому, как ребенку, даровал жизнь!

– А у меня и выбора-то не было. Когда все летит к чертям, только и остается, что жить, милые мои.

– Отличный тост! – Родж поднял свой стакан, ставя финальную точку в этом нелегком разговоре. Это утро пахло не только алкоголем: кровью, горечью и разочарованием. Все хотели поскорее сбежать, спрятаться в свои норки и зализывать раны – это читалось на лицах так явственно, что один за другим они поднимали стаканы, поддерживая Роджера. Черный ром ознаменовал окончание этого черного утра в некогда светлом и дружном доме. Элис поставила свой пустой стакан на стол, крепко обняла Костру и поцеловала ее в мягкую, пахнущую выпечкой щеку.

– Ты не монстр, Костра. Ты – герой. Я горжусь каждым твоим поступком и очень тебя люблю.

– Спасибо, Элис. – Костра поцеловала ее в ответ, оставляя мокрый от слез след. – Пригляди за Викторией – она, кроме тебя, никого не станет слушать.

– Ты неисправима – всегда заботишься о своих сиротках, даже если они совершают ужасные поступки.

– У меня лишь одно оправдание – я люблю вас всех.

– Мы знаем, Костра, мы знаем.

И пока она не разрыдалась, уткнувшись Костре в плечо, Элис вышла из кухни, уводя за собой потерянную Вик.