Мы воплотим богов

Эзма поползла назад, а я поднялся на ноги, по шее стекала горячая кровь.

– Думаешь, мне не плевать на звание, на которое ты не имеешь никаких прав?

– О нет, – сказала она, вставая, хотя и едва держалась на ногах и стала пепельно-бледной. – Я вижу тебя насквозь, Рах. Всегда видела. Ты не просто угроза всему, за что я отдала жизнь, ты угроза себе самому и всем, кто окажется на твоем пути. Ты бесконечная яма тьмы, разрушитель без души. Ты сразил бы меня, даже если бы я всё еще была полноправной заклинательницей лошадей, но не можешь, потому что этого нет в пророчестве.

Она заковыляла назад, приволакивая ногу. Двор словно был кругом для поединка и принадлежал лишь нам двоим – только мне, ей и ее понимающей улыбочке.

– Что значит – нет в пророчестве?

Она рассмеялась.

– Думаешь, я собиралась все это пережить? Что это мои руки построят священную империю? Я всего лишь колесо, вращающее настоящее в сторону будущего. Да, я умру, но не от твоей руки. Я лжесвященник Дишивы.

– Что?! – вырвалось у меня, и на ее лице появилось глубокое удовлетворение.

– Как я люблю просвещать тебя, когда ты уже ничего не можешь изменить. Это даже приятнее теплого утреннего солнца после холодной ночи.

Я крепко зажмурился, пытаясь вписать эти новые сведения в то, что я уже знал, но ничего не получалось. Все должно быть наоборот, Эзма должна убить Дишиву, обеспечив себе путь к званию Вельда.

Эзма как будто почувствовала мое замешательство, потому что засмеялась еще сильнее.

– Я не Вельд. Я говорила это Дишиве, когда открыла ей судьбу. Просто не сказала, как закончится наша история.

– Но Лео сделал ее лжесвященником.

– Что ж, он ошибся. Может, он сам никогда не следовал за ней, никогда не считал ее настоящей, но достаточно посмотреть, как относятся к ней чилтейцы, чтобы понять: она не подделка. Неважно, что она левантийка. Неважно, что женщина. Иеромонахи выше этого и, получив должность, занимают ее пожизненно. О нет, Дишива никогда не была ложной ни в чем, но я, называя себя заклинательницей, когда у меня отняли этот титул, насквозь фальшива. Ты сам много раз это говорил.

Когда я прекратил наступать, она перестала пятиться, и мы застыли в этом мгновении, а мир продолжал жить без нас. Где-то в городе Дишива, Амун и Лашак сражались в своих битвах. Они боролись за жизнь и будущее, а далеко за стенами города другие люди продолжали жить обычной жизнью, занимались повседневными делами, а солнце всходило и заходило после ничем не примечательного дня.

– То, что я все равно умру, удовлетворит твою мелочную жажду мести? – спросила Эзма.

– Мелочную? О нет. Я видел, как ты всеми силами стараешься разорвать нас на части. Все эти смерти на твоих руках. Мелочная месть. – Я сплюнул на камни. – Какое бы удовлетворение я не испытал, убив тебя, дело давно уже не во мне.

– Но ты меня не убьешь.

– Да, ты так говоришь. – Я медленно шагнул вперед, наслаждаясь тем, как она вздрогнула. – Но я знаю то, чего не знает Дишива. Ты ведь не всегда считала ее Вельдом, так? Ты сказала Гидеону, что это он, а когда он не стал играть по твоим правилам, послала чилтейцев за ним и его Клинками, и все, что последовало за этим – твоя вина.

– Тебе не удастся так легко оправдать его. – Когда я сделал еще шаг, она не сдвинулась с места и стояла прямо и гордо, насколько может человек, близкий к обмороку из-за сломанной руки. – У тебя не выйдет свалить всю вину на меня. Я сделала то, что сделала, потому что должна была, а Гидеон сам выбрал свой путь. Думаешь, я приговорила его к Отторжению, только чтобы сделать тебе больно, но нет. Он это полностью заслужил.

– Говорит фальшивая заклинательница. – Я снова сплюнул. – Кому ты лгала? Гидеону? Или Дишиве?

– Никому. Я ошиблась в переводе. Я считала Вельда мужчиной, не понимая, что это должна быть женщина, поскольку вера не позволяет мужчинам иметь партнеров‑мужчин.

Она прижалась спиной к столбу веранды.

– Но Вельд не чилтеец, – сказал я. – Он не принадлежит к их вере. Как ты можешь быть уверена, что эти правила применимы?

На лице Эзмы промелькнуло раздражение, и я прыгнул вперед, впечатав ее в столб. Одной рукой схватив ее здоровую руку, вторую я сомкнул на ее горле и крепко сжал. Расширившиеся глаза Эзмы и панические попытки дышать наполнили меня радостью. Говорить больше было не о чем, и, стиснув зубы, я изо всех сил сдавил ей горло.

Она замахнулась сломанной рукой, целясь мне в голову. Это мало напоминало удар, но от неожиданности я слегка ослабил хватку, и Эзма вырвалась, отчаянно вдохнула и пнула меня по голени.

Я повалился назад, ударившись о камни, а она хрипло дышала и кашляла.

С жутким, мучительным смехом она потащилась ближе ко мне.

– Не можешь. Убить меня. Только. Вельд. Может.

Я перекатился и увидел ее упавший клинок с рукоятью, инкрустированной сердоликом, похожим на кровь. Я пополз к ножу, поочередно переставляя локти и цепляясь за камни рваной одеждой.