Мы все умрём. Но это не точно (СИ)

Он мягко сжал здоровой рукой её грудь, невесомо очертил пальцами сосок, нагнулся и со вкусом всосал. Получилось абсолютно развратное причмокивание. Теодор проследил взглядом, как влажно блестит от его слюны кожа, затем провёл носом от одной груди ко второй и также мокро поцеловал второй сосок, невесомо пощекотав языком. Гермиона слегка подалась вперёд. Он улыбнулся и подул, прекрасно понимая, какое ощущение оставляет холодный воздух на разгорячённой коже. Девочку хотелось ещё немного подразнить, да и самому требовалось время, чтобы восстановить силы. Что она там говорила про своё имя? Нотт довольно посмотрел ей в глаза и лениво протянул:

— Ты так прекрасна с моим членом во рту… Уитни? — и изогнул бровь, задумчиво постучав пальцем по губам, будто всерьёз не мог вспомнить, кто же сейчас сидит перед ним. Гермиона нахмурилась и, судя по гневному взгляду, правильно уловила ход его мыслей, потому что следующим, что он сказал, было: — У тебя такого охуительного цвета соски, Стефани. Идеальная форма, очень удобная, между прочим.

Грейнджер возмущённо выдохнула, прикрыла руками грудь и отвернулась, перекинув копну волос через плечо, видимо, пытаясь таким образом сильнее спрятаться от него. Даже по кудрявому затылку было видно насколько сильно она разозлилась.

— Прекрати… Виктор! — вяло парировала она.

Виктор? Теодор со смехом фыркнул. Какое банальное имя. Его взгляд замер на паре тонких прядей волос, что прилипли к шее, и он нежно коснулся подушечками пальцев её плеча, чтобы осторожно их убрать к остальным.

— Шея у тебя тоже очень красивая, Маргарита… — произнёс Тео и провёл кончиком носа по мягкой коже, а уже через секунду прижался к ней губами. При этом Нотт внезапно для себя осознал, что ему действительно нравилось её касаться. Поэтому, не став останавливаться, скользнул носом выше, к самому уху и втянул её аромат. Запах секса и пота — всё как он любил. Гермиона слегка отклонилась назад, касаясь лопатками его груди, и немного расслабилась. Теодор обнял её и положил подбородок на плечо, прислушиваясь к их общему дыханию.

На душе почему-то было спокойно и хорошо. Может, люди как раз и любят друг друга за это? Когда можно просто молчать рядом и ощущать себя свободным, даже тесно прижавшись к другому?

Они оба были обнажены, но ни одну, не второго это не смущало. Нотт ласково обвёл кончиками пальцев впадинку пупка, наблюдая, как её кожа покрывается мурашками.

Почему-то это казалось таким естественным: сидеть сейчас голыми на деревянном полу и просто прижиматься друг к другу. Тео удивлённо подумал, что ни с кем раньше не находился настолько действительно близко. Интимно.

Гермиона откинула голову, взглянув ему прямо в глаза, и Нотт, не сдержавшись, прижался губами, жадно и страстно её целуя. На удивление, девочка с не меньшим жаром ответила. Сколько они так просидели, сплетаясь языками, он не знал. Время перестало существовать. Они развратно целовались и гладили друг друга, откровенно лаская, с пошлыми влажными звуками посасывали губы, кусались и вжимались обнажёнными телами. А когда Гермиона отстранилась, то её взгляд был горячим и дразнящим, будто бы там, в темноте карих глаз плясали искры Адского пламени.

— У тебя красивые руки… Драко, — прошептала она и, не сдержав серьёзного выражения лица, озорно улыбнулась.

Бам!

На голову Тео словно надели чугунную кастрюлю и звонко ударили металлической поварёшкой. Он недобро сощурился и замер, прислушиваясь к собственным ощущениям. Так-так. Стало неприятно. Драко? Эти пять букв внезапно пробудили в нём какую-то дикую жажду обладания. Захотелось её сжать и не отпускать, чтобы она выучила каждую букву его грёбаного имени наизусть. На секунду ему даже показалось, что он ощутил ревность. Хотя вряд ли, это чувство ему не было знакомо. Просто какое-то острое, жалящее ощущение. Такое, словно хлестнули кожаным чёрным ремнём по лицу и по губам, разбивая всё в кровь. Неприятное и возбуждающее. Он облизал солоноватые от пота губы и обхватив ладонями её за талию, заставив приподняться. Кажется, есть один неплохой способ выбить это из головы Грейнджер, к тому же он ей сильно задолжал.

Недолго поразмыслив над следующими своими действиями, Теодор нагнул девочку к дивану, почти насильно раздвинув коленом ноги, и встал между ними, чтобы не посмела сжать. Задержался на несколько мгновений, разглядывая её в таком виде: аккуратная женская фигурка, покорно расставившая ноги и выставляющая себя ему напоказ. Розовая, влажная, чуть раскрытая… Идеальный вид. Теодор сглотнул подступившую к горлу слюну, поймав себя на том, что залюбовался и слишком надолго остановился. Нотт видел, как она до побеления костяшек сжала край диванной подушки — видимо, из-за этой заминки девочка сильно нервничала.

— Ты не двигаешься и не говоришь, — мрачно произнёс он интонацией, не терпящей возражений. В противовес своему голосу Тео успокаивающе погладил обнажённую кожу, с нажимом проведя пальцем между влажных складок, очертил клитор, и Гермиона еле слышно выдохнула, стараясь расслабиться.

—Так кто я, Цветочек? — мягко спросил он.