Мы встретились в декабре

А потом мы отъезжаем, и я смотрю, как здания становятся меньше, а серое небо — больше, и автобус везет меня в мой новый дом и мою новую жизнь. Я улыбаюсь женщине, когда она заходит и садится рядом со мной, и даже не возражаю, что она открывает совершенно потрясающий сэндвич с тунцом и съедает его. Ничто не помешает этому моменту, потому что у меня есть работа в Лондоне и комната в доме, который я даже представить себе не могу. Я сжимаю руки в кулаки от волнения, когда вижу надпись «Ноттинг-Хилл-Гейт», вспыхивающую на информационном табло в автобусе. Я нажимаю на сигнал остановки, мой сигнал, и мое сердце слегка подпрыгивает от волнения, когда автобус подъезжает к остановке.

Это Лондон, думаю я.

И теперь Лондон — мой дом.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Джесс

22 декабря, Олбани-роуд, 15, Ноттинг-Хилл

Я останавливаюсь на минуту возле дома и смотрю вверх, все еще не совсем веря, что этот особняк с террасами — мой дом. Он огромный, слегка обшарпанный, и в нем чувствуется увядшее величие. Шесть широких каменных ступеней ведут к широкой деревянной входной двери, выкрашенной в ярко-красный цвет, который местами выцвел и стал бледно-темно-розовым. Каждое окно, выходящее на дорогу, украшено витиеватой лепниной — те, что на нашем доме, немного облупились и выглядят неряшливо, но каким-то образом это только придает месту более гостеприимный вид, как будто оно полно истории.

Соседняя дверь с одной стороны недавно отделана, подоконники блестят черной краской. На каждом окне стоят ящики, битком набитые анютиными глазками и вечнозелеными растениями. Я вижу огромную рождественскую елку, со вкусом украшенную миллионами звездных огней и увенчанную огромной металлической звездой. Прямо у крыльца стоит маленький красный велосипед, прикованный цепью к перилам, и пара резиновых сапог. Должно быть, это тот самый инвестиционный банкир, о котором говорила Бекки. Особняк на другой стороне был превращен в многоквартирные дома, и рядом с синей входной дверью есть ряд дверных звонков.

Я взбегаю по ступенькам и поднимаю тяжелый медный дверной молоточек.

— Тебе не обязательно стучать, — говорит Бекки, сияя, когда открывает дверь. — Это же дом!

— Нужно, потому что ты еще не дала мне ключ, — я люблю Бекки.

— Ах, — Бекки берет мою сумку и вешает ее на огромный деревянный крючок для одежды прямо за дверью, который выглядит так, словно пробыл там целую вечность. Рядом с моей сумкой висит массивный черный зонт с резной деревянной ручкой.

— Раньше он принадлежал моему дедушке, — говорит она, рассеянно проводя по нему рукой. — Это место похоже на чертов музей.

— Не могу поверить, что он твой.

— Я тоже, — Бекки качает головой и манит меня на кухню. — А теперь подожди здесь две секунды, и я проведу тебе экскурсию.

Я стою, где меня оставили, на краю огромного пространства кухни-столовой, которая простояла здесь так долго, что снова вошла в моду. Здесь сплошная пробковая плитка, свисающие растения и огромная белая раковина, полная льда и бутылок пива.

Думаю, бабушка Бет была бы впечатлена этим. Всем этим. Я совершила огромный прыжок.

— Жизнь для того, чтобы жить, Джессика, и в этом месте все очень хорошо, но оно похоже на зал ожидания Бога, — сказала она однажды, хихикнув и кивнув головой в сторону окна, где проехала флотилия мотороллеров, на которых ехали седовласые пожилые люди, покрытые водонепроницаемыми чехлами на молнии. Приморский городок, в котором я выросла, на самом деле был не так плох, как казалось, но вот что правда: все изменилось. Дедушка скончался, и бабушка Бет продала дом и вложила свои деньги в маленькую квартирку в новом охраняемом жилом комплексе, где для меня не было места, не потому, что она меня выгоняла, а потому, что, как она сказала, проницательно глядя на меня, пришло время уходить. Я жила в каком-то застое с тех пор, как все закончилось с моим бывшим парнем Нилом.

Как ни странно, катализатором всех этих перемен стало предложение о повышении в маркетинговой компании, где я работала. Если бы я приняла предложение, это стало бы работой всей жизни. Я могла бы позволить себе купить маленький домик у моря и поменять свою машину на что-нибудь поприличнее, и я бы продолжала жить той жизнью, которой жила с тех пор, как окончила университет, и каким-то образом вернулась домой, когда все мои друзья расправили крылья и направились к ярким огням Лондона или Нью — Йорка, или… ну, Сара оказалась в Инвернессе, так что, полагаю, не все мы оказались в каком-нибудь экзотическом месте.