Мы вынуждены сообщить вам, что завтра нас и нашу семью убьют. Истории из Руанды

К тому времени, как пришел к власти Руабугири, руандийское государство — сильно выросшее с тех пор, когда оно представляло собой одиночный клановый союз, владевший одним холмом, — управляло большей частью территории, которая ныне составляет Южную и Центральную Руанду. Управляло с помощью жесткой многослойной иерархии военных, политических и гражданских вождей и правителей, помощников вождей и наместников. Священники, сборщики податей, клановые лидеры и армейские вербовщики — все занимали отведенное им место в порядке, который связывал все холмы в королевстве вассальной верностью мвами. Дворцовые интриги среди растущего двора мвами были не менее затейливыми и вероломными, чем при любом королевском дворе, описанном Шекспиром, и дополнительно осложнялись официальным многоженством и сосредоточением громадной власти в руках королевы-матери.

Самого мвами почитали как божество, абсолютное и непогрешимое. Его считали персональным воплощением Руанды, и по мере того, как Руабугири расширял свои владения, он все явственнее лепил мир своих подданных по собственному образу и подобию. Тутси были доверены высшие политические и военные посты, и благодаря их публичному отождествлению с государством они, как правило, владели и большей финансовой властью. Этот режим был в сущности своей феодальным: тутси были аристократами, хуту — вассалами. Однако статус и идентичность продолжали определяться и многими другими факторами — кланом, регионом, покровителем, воинской доблестью, даже индивидуальным трудолюбием, — и границы между хуту и тутси оставались проницаемыми. По сути, в некоторых областях современной Руанды, которые не смог завоевать мвами Руабугири, эти категории не имеют никакого местного смысла. Очевидно, идентичность хуту и тутси приобрела определение только в отношении к государственной власти; когда это случилось, у двух групп неизбежно развились собственные характерные культуры — собственные комплексы представлений о себе и друг о друге — согласно сфере деятельности каждого. Эти идеи в основном формировались как противоборствующие отрицания: хуту были тем, чем не были тутси, и наоборот. Но в отсутствие твердых табу, которые часто отмечают границы между этническими или племенными группами, руандийцы, стремясь извлечь максимум пользы из этих различий, были вынуждены преувеличивать мелкие и неточные «пограничные вехи», например преобладание молока в своем рационе и — в особенности — физические черты.

В путанице особенностей руандийцев внешность — особенно больной вопрос, поскольку он часто оказывается вопросом жизни и смерти. Но никто не может оспорить типичные внешние отличия: хуту — коренастые, круглолицые, темнокожие, плосконосые, толстогубые, с квадратной челюстью; тутси — худощавые и долговязые, с удлиненными лицами, с более светлой кожей, узконосые, тонкогубые, с узким подбородком. Природа демонстрирует бесчисленные исключения из правил. («Нас невозможно различить, — говорил мне Лоран Нконголи, дородный мужчина, вице-президент Национальной Ассамблеи. — Мы и сами не можем себя различить. Как-то раз я ехал в автобусе на севере, где живут они (хуту), и поскольку я ел кукурузу, которую они едят, они говорили: «Он один из нас». Но я — тутси из Бутаре, южанин».) И все же, когда в конце XIX в. в Руанду прибыли европейцы, у них сформировалось представление о величавой расе господ, королей-воинов, окруженных стадами длиннорогих коров, и подчиненной расе низкорослых, темнокожих крестьян, выкапывавших мотыгами съедобные корнеплоды и собиравших бананы. Белые люди пришли к выводу, что такова традиция этих мест, и решили, что это — естественный уклад.

«Расовая наука» в те дни стала в Европе последним писком моды, и для ученых, занимавшихся Центральной Африкой, ключевой доктриной была так называемая хамитская гипотеза, выдвинутая в 1863 г. Джоном Хеннингом Спиком, англичанином, более всего прославившимся тем, что он «открыл» великое африканское озеро, которое окрестил Викторией, и определил его как исток реки Нил. Основная антропологическая теория Спика, сфабрикованная им от начала и до конца, состояла в том, что всю культуру и цивилизацию в Центральной Африке создали рослые, с точеными лицами люди, которых он считал европеоидным племенем эфиопского происхождения, потомками библейского царя Давида, а следовательно — расой, высшей по отношению к местным коренным негроидам.