Мы вынуждены сообщить вам, что завтра нас и нашу семью убьют. Истории из Руанды

«Я не знаю точно, что произошло, — рассказывал мне Бонавентура. — Говорят, Хабьяримана уплатил ему за переход в свой лагерь десятки миллионов, и он действительно стал главой «ЭлектроГаза» (государственной компании коммунальных услуг). Единственное, что я знаю, — это что он стал одним из самых важных экстремистов, а прежде был совсем не таким. Очень многое менялось, и невероятно быстро, но все равно трудно было понять — трудно поверить, — сколь многое менялось».

* * *

Однажды в январе 1992 г. в кигальский дом Бонавентуры пришли солдаты.

«Нас с женой в тот момент не было дома. Они выбили двери, — говорил Бонавентура. — Они вынесли все, связали слуг. Моему сыну было тогда девять месяцев от роду, — они оставили рядом с ним гранаты. Он играл с гранатой в гостиной — целых три часа. Потом кто-то случайно проходил мимо и заметил это, и, к счастью, мой сын остался жив».

Так и шло — нападение здесь, массовая бойня там, — и все лучше организованные экстремисты хуту накапливали оружие, а в ополчение набирали молодежь хуту и готовили для «гражданской самообороны». В первых рядах этого ополчения были интерахамве — «те, кто нападает вместе», — которые вели свое происхождение от клубов футбольных фанатов, спонсируемых лидерами НРДР и аказу. Экономический коллапс конца 1980‑х оставил десятки тысяч молодых людей без каких-либо перспектив найти работу, они зря растрачивали себя в безделье и его непременном спутнике — возмущении и созрели для вербовки. Интерахамве и их разнообразные группировки-подражатели, которые в конечном счете вливались в их ряды, пропагандировали геноцид как карнавальное действо. Молодежные лидеры «Власти хуту», раскатывавшие на мотоциклах, щеголявшие модными прическами, темными очками и яркой пестротой спортивных костюмов и традиционных хламид, проповедовали этническую солидарность и гражданскую самооборону на все более массовых митингах, где спиртное текло рекой, на гигантских плакатах красовались идеализированные портреты Хабьяриманы, трепеща на ветру, и военизированной муштрой занимались с таким же энтузиазмом, с каким разучивают броские фигуры популярного танца. Нередко внешним поводом для этих массовых спектаклей было прославление президента и его супруги, в то время как в своей скрытой от посторонних глаз жизни члены интерахамве были организованы в небольшие районные банды, составляли списки тутси и ездили в загородные лагеря, чтобы тренироваться в поджогах домов, метании гранат и разрубании манекенов мачете.

Впервые игра превратилась для интерахамве в работу в начале марта 1992 г., когда государственная радиостанция «Радио Руанда» объявила о «раскрытии» некоего плана тутси по массовым убийствам хуту. Это была дезинформация чистой воды, но в качестве упреждающих мер «самозащиты» ополченцы и деревенские жители в регионе Бугесера, к югу от Кигали, за три дня убили 300 тутси. Похожие убийства произошли в то же время и в Гисеньи, а в августе, вскоре после того как Хабьяримана — уступив жесткому давлению доноров международной помощи — подписал договор с РПФ о прекращении огня, тутси стали убивать в Кибуе. В октябре договор о прекращении огня был расширен и дополнен планами создания нового переходного правительства, в которое должны были войти и представители РПФ; всего неделю спустя Хабьяримана произнес речь, в которой объявлял это соглашение «жалким клочком бумаги».

А тем временем гуманитарные деньги продолжали течь в банковские сейфы Хабьяриманы и оружие продолжало прибывать — из Франции, из Египта, от южноафриканского режима апартеида. Порой, когда доноры выражали обеспокоенность убийствами тутси, случались аресты, но за ними вскоре следовали освобождения; дело не доходило даже до суда, не говоря уже об обвинении в массовых убийствах. Дабы успокоить нервы иностранцев, правительство представляло убийства как «спонтанные» и «народные» акты «гнева» или «самозащиты». Мол, деревенским лучше знать: бойням непременно предшествовали политические митинги с целью «подъема сознательности», на которых местные лидеры, обычно в компании со стоявшим рядом высокопоставленным чиновником провинциальной или национальной администрации, описывали тутси как сущих дьяволов — с рогами, копытами, хвостами и всем прочим — и приказывали убивать их, называя это на старом революционном жаргоне «рабочим заданием». МЕСТНЫЕ ЧИНОВНИКИ ПОЛУЧАЛИ СООТВЕТСТВЕННУЮ ВЫГОДУ ОТ УБИЙСТВ, ЗАХВАТЫВАЯ ЗЕМЛИ И СОБСТВЕННОСТЬ ИСТРЕБЛЕННЫХ ТУТСИ, А ПОРОЙ И ПОЛУЧАЛИ ПОВЫШЕНИЕ, ЕСЛИ ДЕМОНСТРИРОВАЛИ ОСОБЕННЫЙ ЭНТУЗИАЗМ. Да и убийц «из народа» тоже обычно вознаграждали мелкими подачками.