«Мы жили обычной жизнью?» Семья в Берлине в 30–40-е г.г. ХХ века

Итак, нацисты требовали «правду в материале, честность в исполнении и ясность в формах — и эта позиция должна прослеживаться везде, будь то строительство государственной общности или партии, жилья для семьи и вплоть до изготовления игрушек для ребенка»[205]. Все тот же тотальный контроль и унификация, соответствие задачам тоталитарной идеологии и учения «крови и почвы»… Кстати, задачу изготовления игрушек для детских садов, не доверяя взрослым производителям, авторы этих рекомендаций предлагают переложить на Гитлерюгенд, которому вполне по силам заняться этим на специальных занятиях по труду или в летних лагерях.

Следовали ли этим советам берлинские бюргерские семьи, которым было вполне по силам купить хотя бы на Рождество своему ребенку дорогую игрушку? И да, и нет. Здесь следует учитывать, что заботы нацистских педагогов органично накладывались как на особенности детской психологии, так и на традиции, существовавшие в германском, особенно прусском обществе, где делом чести сыновей в дворянско-буржуазной семье рубежа веков становилась служба в армии или продвижение по чиновничьей лестнице. Превосходно изготовленные оловянные солдатики, пушки, знамена и барабаны являлись мечтой любого мальчишки, учившегося в игре командовать и подчиняться, а для девочки все равно не было иной жизни, чем путь ее матери с коляской, платьицами, игрушечным кофейным сервизом и утюжком[206]. Немецкие модели железных дорог являлись образцом для производителей всего мира, с каким удовольствием их собирали и запускали даже взрослые! Из-за недостатка денег отец вполне мог в свободное время смастерить и сам из дерева «железные дороги для детей, кукольные домики для девочек»[207]. По материалам воспоминаний и интервью все эти традиционные игрушки и были самыми распространенными в 30-е гг., можно отметить лишь повышенный интерес мальчиков не просто к военным игрушкам, но к «новинкам военной техники»: «Со знанием дела мальчики говорят о типах самолетов, о механизме маленького автомата и о весе „настоящего танка“. […] Эти дети живут в мире борьбы и сражений и испытывают от этого радость, настоящую радость»[208].

Полученная в подарок игрушечная машина с мотором, горящими фарами и клаксоном заставила замереть сердце не только у маленького счастливца, но и у его друзей, и осталась в памяти со всеми деталями на всю жизнь[209]. Как совершенно естественное дело воспринимали респонденты вопрос о том, были ли в семье у мальчиков военные игрушки — конечно, были; а девочки любили играть в куклы, учились шить для них, часто действительно вместе с матерью, мечтали о кукольной мебели. «Я как девочка, конечно, имела кукольную коляску. Моим кукольным детям я все связала и сшила сама и гордо вывозила их гулять в Бельвью-парк»[210]. Братья не подпускали сестер к своим игрушечным армиям, те в ответ бежали жаловаться матери или вступали в драку, если мальчик брал любимую куклу[211].

Но в целом игрушек было мало, их действительно берегли и за порчу родители могли строго наказать ребенка. Соня Шмидт обладала настоящим сокровищем по тем временам — лакированной кукольной коляской. Старая женщина вспоминает, как в белых носочках и накрахмаленном платьице она вышла теплым сентябрьским днем 1941 г. погулять на улицу, чтобы вернуться через несколько часов в песке и грязи после игр в войну с соседскими мальчишками. Коляску они для сохранности подняли на дерево и привязали наверху. Отец снял поцарапанную коляску и «отвесил мне одну из немногих пощечин, которые я получила от него за всю жизнь»[212].

Недостаток игрушек дети возмещали играми и времяпровождением в компании друзей. И здесь не было предела фантазии. В основном, любили подвижные игры как летом, так и зимой, когда в ход шли санки, коньки[213] и во время совместных прогулок с родителями по воскресеньям — лыжи. Посещение катка, которых было несколько в каждом районе, стоило дешево, а для старших в прокате были стульчики на полозьях и, конечно, продавались неизменные сосиски и глинтвейн[214].

В анкете Рихарда Байтля (1935 г.) содержится 34 вопроса, посвященных видам, описанию, правилам, речевкам детских игр. Приведены даже чертежи «классиков». Наиболее распространены среди младших детей были классические «неполитические» игры: прятки («кошки-мышки»), «салки», «классики», «разбойники и жандарм», простые игры с песком, мячом и обручем[215]. Более старшие (10–14 лет) чаще всего упоминают игры «в войну», индейцев, знакомы они и с событиями по истории Германии, играют в «кайзеровских солдат», с удовольствием берут в плен французов, представляя себя Бисмарком[216]. Из любимых спортивных игр мальчики отмечают бег наперегонки и бокс, а также различные «игры на местности» (Geländespiele), видимо, знакомые по «службе» в Гитлерюгенд, девочки любили игры с мячом и прыгание через веревочку.