«Мы жили обычной жизнью?» Семья в Берлине в 30–40-е г.г. ХХ века

Признаки социализации и этой сферы в период национал-социализма не замедлили себя проявить, в основном, в виде внимания к «народным» играм, в сценариях местных праздников улиц и районов Берлина и молодежных фестивалей. Очень поощрялись нацистами различные имитации древнегерманских и рыцарских турниров и празднеств, принять в них участие агитировались семьи, с этой целью мобилизовывались целые классы[217]. Обращают на себя внимание отдельные случаи ранней милитаризации игр и представлений: так, в одной из школ был поставлен уже в мае 1934 г. спектакль для школьников и родителей «Борьба Касперля [аналог русского Петрушки — Т.Т.] за противовоздушную оборону, против самолетов и бомб»[218]!

Рацион питания семей среднего сословия в Берлине в довоенное время постепенно приблизился к докризисным стандартам, но в целом изменился мало, оставаясь зависимым не только от материальных возможностей, но и от обычаев, доставшихся в наследство от прошлого. Религиозные традиции в меню соблюдались редко, но тем не менее «по пятницам, разумеется, на обед была рыба, а в четверг обычно ели шпинат. Жаркое, если не по особым поводам, на столе появлялось только по воскресеньям, поэтому и называлось воскресное жаркое. В субботу ели что-то быстро приготовленное, а в понедельник, конечно, остатки от воскресного обеда, обычно запеченные в форме в духовом шкафу. На десерт по воскресеньям было „фламмери“ [пудинг — Т.Т.] и к нему подавался компот из крыжовника или ревеня. Это все было в обычае, и он действовал как для высших, так и для низших»[219].

Правомочность этого насыщенного бытовыми подробностями рассказа для других семей можно подтвердить документально. В помощь домохозяйкам различные издания приводили на своих страницах примерное меню обеда на неделю, отражавшее в высокопарном названии «Меню рейха» как специфику культуры потребления (1937 г. — мясо и рыба на ежедневном столе отсутствуют), так и призывы к экономии, представления о разнообразном недорогом питании:

«Понедельник: суп из остатков продуктов после воскресенья, десерт из овсяных хлопьев.

Вторник: капустные рулетики с рыбой, картофель.

Среда: молочный суп, цветная капуста с жареным картофелем.

Четверг: Гороховый суп, тушеное сердце с картофелем и салатом.

Пятница: Кислая капуста с рыбой, шоколадный десерт

Суббота: запеченный картофель с творожным пудингом.

Воскресенье: Суп из бычьих хвостов, мясные тефтели с картофелем и овощами, кофейный крем»[220].

Конечно, строгие прусско-протестантские традиции соблюдались далеко не всеми. Семья владельца одной из многочисленных берлинских пекарен, например, из-за недостатка времени обедала на неделе в основном густой похлебкой, все ингредиенты которой «закладывались в большую кастрюлю и ставились около 9 часов утра в печь, где они могли спокойно вариться без присмотра. Мастера, мастерицы и помощники, позже продавщицы и разносчики садились около полудня прямо в пекарне за обед. Последними, после школы, обедали мы, дети, вместе с домашней прислугой на кухне в нашей квартире. При этом обычно бывало очень весело»[221].

Однако вторжение идеологии национал-социализма в сферу повседневности не обошло стороной даже семейный рацион. К числу общенациональных акций принадлежала «воскресная похлебка» (Eintopfsonntag). В одно из воскресений каждого месяца немцам полагалось обедать вместо традиционного жаркого вегетарианской похлебкой, а сэкономленные на дорогом мясе деньги опускать в специальную копилку как подтверждение общенациональной бережливости. Говоря об этом, многие очевидцы концентрируются на комичных ситуациях, особенно ярко запечатлевшихся в сознании детей. Немецкие домохозяйки выполняли это требование, ворча, что «экономный суп» — это еще не так плохо, но зачем же отдавать деньги?[222] В другой семье мать готовила в этот день куриное фрикассе, доваривая мясо до состояния пюре, чтобы партийный функционер, ходивший по домам и собиравший деньги, не увидел кусочков мяса[223]. В малообеспеченных семьях с иронией отмечали, что у них и так мясо было по праздникам и никаких денег, естественно, не сдавали. С наибольшей изобретательностью из положения выходила одна из хозяек, которая брала у непрошенного гостя металлическую копилку, выходила в другую комнату и там встряхивала ее, имитируя звон опускаемых монет[224]. А народная молва предлагала следующий рецепт похлебки: «Немножко мозгов, очень много лапши и долго варить под коричневым соусом»[225].