Мы - живые

— Боже мой! Господи! — Морозов схватился за голову и стал качать ею из стороны в сторону, сотрясаясь, подобно механической игрушке, в которой сломалась пружина. — Что мы будем делать? Мы должны были отдать эти деньги Серову. Их нужно было отдать еще вчера. У нас на руках нет больше ни рубля… если я не доставлю Серову эти деньги сегодня… он… убьет меня… Что же мне делать?.. Он ждать не будет…

— Не будет, говоришь? — холодно усмехнулся Лео. — Ничего, потерпит. Перестань скулить, как собачонка. Чего ты испугался? Он ничего не сможет нам сделать, и он это понимает.

— Ты меня удивляешь, Лев Сергеевич, — пробурчал Морозов, заливаясь краской. — Ты ведь честно получаешь свою долю, не так ли? И ты считаешь, что это благородно — взять…

— Благородно? — звучно расхохотался Лео; в его смехе звучала надменность. — Это ты говоришь мне? Дорогой мой друг, я уже давно выбросил из головы это слово. Навсегда. Более того, я сам готов пойти на любую низость, самую неблагородную. Чем гаже — тем лучше. Всего хорошего… Пойдем, Кира. — Ищущим взглядом Лео посмотрел по сторонам: — Где же, черт побери, моя шляпа?

— Разве ты не помнишь, Лео, что потерял ее по дороге, — осторожно напомнила Антонина Павловна.

— Да, точно. Ну и плевал я на нее. Куплю себе новую. Нет, три новых шляпы. Всем привет.

Кира кликнула сани. По дороге домой они не проронили ни слова. Когда они оказались одни в своей комнате, Лео грубо и бесцеремонно заметил:

— Я не хочу, чтобы меня кто-нибудь критиковал, даже ты. Тебе особо жаловаться не на что. Если хочешь знать, то я никогда не изменял тебе. Остальное тебя не должно касаться.

— Я спокойна, Лео. У меня к тебе нет никаких претензий. Но я хотела бы поговорить с тобой. Прямо сейчас.

— Я слушаю, — равнодушно отреагировал Лео и присел на стул. Кира встала перед Лео на колени и обхватила его руками.

Она поправила свои волосы; ее полные рещимости глаза были широко открыты. В спокойном голосе Киры чувствовалась напряженность:

— Лео, мне не в чем тебя упрекать или винить. Я знаю, чем ты занимаешься, и понимаю, для чего ты это делаешь. Но послушай: еще не поздно, они пока не поймали тебя, у тебя есть время. Давай попытаемся в последний раз, попробуем собрать все возможные средства и обратимся с просьбой о выдаче нам заграничных паспортов. Мы убежим из этой проклятой страны как можно дальше! Лео посмотрел Кире прямо в глаза; он с трудом выдержал ее пылающий огнем взгляд.

— Зачем зря беспокоиться? — сухо поинтересовался он.

— Лео, я знаю наперед, что ты скажешь. Ты потерял желание жить. Но несмотря на это, не сдавайся. Даже если ты не веришь, что у тебя когда-нибудь появится интерес к жизни. Просто отложи вынесение окончательного приговора до того дня, когда мы вырвемся отсюда. И когда ты окажешься на свободе, в стране, живущей по общечеловеческим законам, тогда ты и решишь, хочешь ты жить или нет.

— Глупенькая! Неужели ты думаешь, что они дадут заграничный паспорт человеку с такой анкетой, как у меня?

— Лео, нам нужно попробовать. Мы не должны сдаваться. Без надежды мы не сможем прожить и минуты. Лео, нельзя допустить, чтобы ты сломался под действием этой силы. Я сделаю все возможное, чтобы ты не стал ее жертвой.

— Ты имеешь в виду ГПУ? Но каким образом ты будешь противостоять ему?

— Не о ГПУ речь. Существует еще более могущественная сила. Она сломила Виктора, Андрея, мою мать. Но она не должна уничтожить тебя.

— Она сломила Виктора, что ты хочешь этим сказать? Неужели ты сравниваешь меня с этим лизоблюдом, который…

— Лео, подхалимство и другие подобные вещи — это несущественно. Воздействие этой силы на Виктора было более пагубным, его склонность к подхалимству — это всего лишь следствие. Эта сила сломала что-то внутри Виктора. Без воздуха и воды растения погибают. Я не дам сделать то же самое с тобой. Пусть миллионам людей грозит та же участь. Но ты должен остаться в живых. Ты, Лео, человек, которого я боготворю.

— Какой возвышенный слог! Откуда?

Кира уставилась на Лео и испуганно повторила:

— Откуда…

— Иногда, Кира, меня удивляет, почему ты никак не хочешь избавиться от склонности воспринимать все всерьез. Мне ничего не угрожает. Я делаю то, что хочу, чего не скажешь о других.

— Лео, послушай, я хочу решиться на один шаг. Мы с тобой должны распутать целый клубок проблем. Сделать это нелегко. Попробуем решить все одним махом!

—Как ты это себе представляешь?

— Лео, давай поженимся!

— Что? — скептически посмотрел на нее Лео.

— Давай поженимся.

Он откинул голову и расхохотался. Это был тот звучный холодный смех, который он позволял себе по отношению к Андрею Таганову и Морозову.

— Что за чепуха, Кира? Хочешь прикрыть грех законным браком?

— Не в этом дело.

— Не поздновато ли для нас обоих?

— Ну и что?

— К чему? В этом есть какая-нибудь необходимость?

— Нет.

— Тогда зачем все это?

— Не знаю. Однако я прошу тебя об этом.

— Это недостаточно веская причина, чтобы делать глупости. Я не расположен к тому, чтобы превратиться в почтенного супруга. Если ты боишься потерять меня, то никакая бумажка, исписанная каракулями красного чиновника, не удержит меня.