Мымра! (СИ)

Утром мы собирались на работу, шутливо толкаясь бедрами в ванной, пока чистили зубы и умывались, кормили друг друга с вилки, выделяя вкусные на тарелке кусочки обычной яичницы. Я варил нам обоим кофе: Вера любила капучино без сахара, а я эспрессо. Мы просто узнавали друг друга, привыкая, превращаясь в пару, которая могла построить семью. А еще я внезапно захотел детей, неважно кого, мальчика или девочку. Можно такую как Вера, веселую, упертую и мной горячо любимую. Я не хотел больше быть один, не хотел одноразовых встреч, не хотел других женщин. Оставалось только как-то убедить в этом Веру, которая сомневалась во мне, но сделать это будет не так просто.

Глава 42. Вера

Глава 42. Вера

Сегодня я Егора убью. Я уже все решила и распланировала. После обеда у нас кастинг секретарш, как я назвала собеседование с пятью или шестью кандидатками. Затем мы едем к его родителям, вот там я его и прикончу, за те две полоски, что появились сегодня утром на сделанном мною тесте.

— Егор, давай пока предохраняться, я начну пить таблетки со следующего цикла, мне уже выписали какие. Ты понял меня?

— Да, дорогая, конечно, дорогая, — клянется, и божиться Егор.

Прошел месяц, две полоски и близкая смерть моего пока еще не мужа. За состояние аффекта много не дадут? Я смогу доказать, что я не в адеквате была? Просила пару месяцев, а то и больше. И этот срок был до выбора дня свадьбы, а не начала отсчета, когда появятся дети! Ух, как я зла!

Громыхнула на стол тарелку с омлетом и сыром перед ним, села напротив, сверлю Егора взглядом. Тот взял вилку, нож, положил себе полоски хрустящего бекона и осторожно режет на маленькие кусочки, стараясь не скрипнуть об тарелку. Противный скрип все же повис в тишине и Егор замирает.

— Утро сегодня, какое хорошее, — начинает он, и я перевожу взгляд за окно. По стеклу барабанит ледяной осенний дождь, небо стального цвета, очень хорошее, угу.

— Я машину вчера помыл, — снова докладывает Егор, положив омлет в рот.

Ну конечно, при такой погоде чистая машина актуально.

— Рубашки из химчистки не успел забрать, — признается Егор. Он ищет свои косяки, а я смотрю на него, подперев рукой подбородок. Ищи, милый, вот хрен догадаешься, почему я сегодня злая такая!

— Вера, ну что в самом деле? — швыряет приборы на стол, — Что случилось?

— Это я тебе потом скажу, — говорю с угрозой и встаю с места, направляясь в спальню. Перебираю вешалки в шкафу, думая, что надеть. За этот месяц нарядов у меня прибавилось, но тех, в которых не пойдешь на работу. Вот например этот розовый с бантиками корсет, куда его? Особенно он станет актуальным месяцев через шесть, незаменимая вещь в гардеробе. А вот эта прозрачная красная маечка? Куда мне ее надеть? Даже на живот не натянешь, когда поеду в роддом.

Рука перехватывает меня за талию и притягивает к себе. Егор подошел сзади и обнимает, целует в шею.

— Ты из-за кастинга этого? — говорит он, поворачивая меня лицом, — Я же сказал, что все прошло. Не нравятся мне эти блондинки надутые, ну, правда, Вер.

— Да причем тут кастинг, — в сердцах говорю я, а сама тянусь к нему, обнимаю за шею и...начинаю рыдать, горько так, всхлипывая, завывая.

— Вера, ты чего? Ну, Вера? Ну, хочешь, я сковородку из-под омлета помою? — пугается Егор и садиться со мной на руках на кровать, качает на коленях.

— Хочешь, полы помою, — я еще пуще рыдаю, — Ужин сегодня приготовлю, что Вера?

— Ничего! — отрываюсь от его мокрой рубашки и демонстративно отворачиваюсь, вытирая слезы.

— Говори, иначе не поеду на работу, — заявляет Егор.

— Не скажу, — дую губы, вспоминая про эти чертовы полоски.

— Почему? — удивляется Егор.

— Обижена.

— Вот те раз! А на что?

— Не скажу.

— Хмм, замкнутый круг какой-то. Я вроде все уже перебрал, — замолкает Егор, думает, а мне становится интересно, угадает или нет, — Ладно. Иди, умывайся и поехали. Батя ждет.

Слезаю с его колен и плетусь в ванную, чищу зубы, умываюсь, подкрашиваю немного глаза и губы блеском. Егор уже достал из шкафа мой темно-серый брючный костюм в полоску, а вниз черную кружевную рубашку. Положил сверху на костюм и стоит, улыбается. Нравится ему наряжать меня, будто я сама не могу. Вспоминаю о своей фигуре, какой она будет через несколько месяцев, и снова всхлипываю.

— Так, хорош, рыдать, — тут же ругается Егор, и я прекращаю, хлюпая носом.

— Ты гад, — говорю ему, пока одеваюсь.

— Угу, — соглашается он, натягивая на себя синий пиджак, внизу черная рубашка, дорогие часы. «Красаучек» просто.

— Думаешь только о своем удовольствии, — продолжаю я.

— Конечно, — поддакивает Егор.

— Маньяк сексуальный!

— Есть такое.

— Эгоист!

— Ну, если чуть-чуть только.

— Кобель!

— Теперь уже нет.

— Извращенец!

— На грани.

— Что? — поворачиваюсь к нему, удивленно вскинув брови.

— А я думал, ты меня не слушаешь, так увлеклась, подыскивая слова, — улыбается мне Егор. Подходит и начинает застегивать маленькие черные пуговки на кружевной рубашке, — Вера, я тебя люблю, говори что хочешь, если тебе от этого легче. Не знаю, на что ты обиделась, просто помни, что я рядом, хорошо?

— Хорошо, — ворчу я.