Мыс Черных сов

Это был удивительный день! Редкие прохожие не заходили так далеко в глубь пляжа, туда, где под склонами в море возвышалась знаменитая желтая скала, а наверх вели старинные лестницы и глухие извилистые тропки. Зина чувствовала себя счастливой. Как далеко было от нее это пьянящее ощущение счастья, как отложено было на черный день, находясь в потаенных глубинах души, за глухими, прочными камнями обиды, безнадежности… Но вдруг оказалось, что воздух, и солнечный свет, и теплая мужская рука могут проникать сквозь эти камни, вызывая сияющий свет, в котором солнечные частички танцуют в воздухе. И мир вокруг становится абсолютно другим.

С самого детства Зина знала: для того, чтобы излечить разбитую душу, окутав ее нежным облаком чуть солоноватого, терпкого воздуха, драгоценными частичками соленой влаги оседающего на коже, нет средства лучше, чем море.

Этот день был похож на подарок — неожиданный и такой счастливый, что Зина даже немного потерялась: счастье сваливалось на нее в последнее время не часто.

Все началось с того, что Маринов приехал за ней в воскресенье. Неожиданно, когда Зина его не ждала. Поднялся в огромную коммунальную квартиру, разбудил соседей, потому что перепутал звонок, и появился на пороге комнаты Зины, когда она и Маша были еще в постели. И обе они, сонные, заспанные, в ночных рубашках, были совершенно не готовы к его появлению.

Маринов был в штатском — простом сером костюме и накинутом поверх него черном плаще. Он галантно вручил Зине три белых гвоздики и, не обращая внимания на ее испуг, предложил поехать покататься к морю. Он сказал, что ждет ее в служебной машине внизу. И пусть не спешит, собирается, сколько нужно. А он будет ждать. Галантно поцеловав Зине руку, удалился, к восторгу Маши, которая после его ухода буквально принялась плясать по комнате, хлопая в ладоши и обнимая подругу.

— Странно… — Зина чувствовала себя не в своей тарелке. — Мы ведь договаривались встретиться в среду, а сегодня воскресенье. Чего это он вдруг, а?

Но Маша не слушала, заставляла ее торопиться. Когда Зина оказалась на улице, у подъезда стоял служебный автомобиль, тот самый, в котором Маринов подвез ее домой из того ресторана, где они познакомились. За рулем был уже не солдат, а мужчина в штатском.

— Знакомьтесь, — повернулся Маринов к ней, когда Зина, ежась, протиснулась на заднее сиденье, жесткое, покрытое прессованной кожей, — это Владимир, мой ассистент и правая рука. Он практически всегда со мной. Этот неоценимый человек в курсе всех моих дел. Без него я бы не справился!

— Очень приятно, — сказала Зина. Владимир, молодой блондин с невыразительным, каким-то рыбьим лицом, скользнул по ней неприязненным взглядом. Завел двигатель, и автомобиль, урча, покатил по тихим воскресным улицам, везя Зину к самому невероятному приключению в ее жизни.

В бывшем Александровском парке они вышли. Владимир припарковал автомобиль в одном из соседних переулков, и они пошли гулять. Где-то по дороге, спускаясь к пляжу, Маринов взял Зину за руку и так держал все время, пока по узкой, извилистой тропке они спускались к склону, на котором еще оставались заросли из прошлогодней травы и сорняков.

Желтая скала была для Зины символом детства. Все оно прошло здесь, на этом пляже. Как и все одесские дети, она столько раз взбиралась на скалу, что не могла и сосчитать! А потому сейчас и не смогла сдержать крика восторга. Пьянящая радость, настоящая радость полета, появившаяся ни с того ни с сего, вдруг заполнила ее грудь. И, вдыхая этот пьянящий запах свободы, Зина понеслась по песку к кромке воды, чувствуя себя совершенно как в детстве.

Когда первый восторг спал, она снова взяла под руку своего кавалера, и они медленно пошли вдоль самой кромки воды, то приближаясь к скале, то удаляясь от нее.

— Знаешь, о чем я всегда мечтал? — Маринов улыбался, глядя на нее, и Зине вдруг подумалось, что никогда в жизни она не видела такой доброй, прекрасной мужской улыбки. — Я всегда мечтал вот так гулять с женщиной. Вдвоем, держась за руки, дышать морем. Мечтал иметь такие отношения, в которых радостью станет абсолютно все — совместные прогулки, часы досуга. Когда с женщиной связывает не только кипящая страсть, но и глубинное родство душ.

— А любовь? — усмехнулась Зина.