Мыс Грома

— Это яхта Генри, та, на которой он выходил в море в то утро, — пояснил Карни. — А теперь пошли.

Спустившись по лестнице, они вышли на улицу и направились по набережной к причалу. Альгаро и Герра видели, как они садились в надувную лодку. Усевшись на корме, Карни запустил подвесной мотор, и лодка направилась в гавань.

— Что теперь? — спросил Герра.

— Поживем — увидим, — отозвался Альгаро.

Карни включил свет в рубке, и вся компания набилась в тесное помещение.

— Итак, мисс Грант, — сказал Фергюсон. — Все мы собрались здесь. Что же вы можете нам сообщить?

— Это всего лишь предположение. — Она повернулась к Карни.

— Боб, что многие ныряльщики делают после того, как совершают погружение под воду?

— Ты хочешь сказать — осматривают свое снаряжение…

— Нет, — оборвала его она. — Я говорю кое о чем более существенном. Я имею в виду их привычку записывать подробности погружения.

— Ну конечно! — вырвалось у Карни.

— К чему она клонит, черт побери? — спросил Фергюсон.

— Думаю, я понимаю, о чем речь, — сказал Диллон. — Как и летчики, многие ныряльщики ведут бортовые журналы, куда заносят подробности погружения. Такова общепринятая практика.

— Генри тщательно соблюдал это правило, — продолжала она. — Как правило, это было первое, что он делал, после того как возвращался на борт судна и вытирал тело полотенцем. Обычно он хранил журнал здесь. — Она открыла маленький рундук рядом со штурвалом, пошарила в нем рукой и сразу нашла то, что искала. Обложка у журнала была красной, на ней была выгравирована фамилия Бейкера. Она протянула журнал Диллону.

— Боюсь, я могла ошибиться. Читай сам.

Диллон сделал паузу, перелистал страницы и прочел запись, сделанную на последней из них.

— Здесь говорится, что он погружался под воду на глубину от двадцати пяти до тридцати пяти метров в месте, которое называется Мыс грома.

— Мыс грома? — переспросил Карни. — Вот никогда бы не подумал. Да и кому это могло бы прийти в голову?

— Последняя по времени запись гласит: множество щук, желтохвостых каймановых черепах, морских ангелов и скаровых рыб, а также немецкая подводная лодка номер 180 седьмой модификации, лежащая на склоне с восточной стороны.

— Слава богу, — произнесла Дженни Грант. — Я была права.

После того как Диллон закрыл бортовой журнал, наступило глубокое молчание, потом Фергюсон сказал:

— Ну что ж, теперь, пожалуй, можно и выпить.

Альгаро и Герра видели, как они возвращаются.

— Она им что-то рассказала, я уверен, — сказал Альгаро. — Ты оставайся здесь и следи за тем, как будут развиваться события, а я пойду позвоню из телефона-автомата шефу и сообщу ему, что произошло.

Между тем, войдя в бар, вся компания уселась в той же кабинке. Когда Билли подошел к столику, Фергюсон сказал:

— На этот раз шампанское несомненно должно быть в нашем меню. — Он потер руки. — Вот теперь мы по-настоящему докопаемся до сути дела.

— Ты, похоже, удивлен, — сказал Диллон Карни. — Я имею в виду местонахождение лодки, этот самый Мыс грома. Что тебя так удивило?

— Это место расположено в открытом море, примерно в двенадцати милях от берега. Дальше практически уже некуда. Я никогда не нырял там. Да и никто там не ныряет. Это самый опасный риф в здешних водах. Даже при малейшем волнении на море добраться туда чертовски трудно, но даже если вы это сделаете, там исключительно сильное течение, которое может отнести бог знает куда.

— Откуда ты знаешь, если сам никогда там не нырял? — спросил Диллон.

— Здесь жил старый ныряльщик, которого звали Том Пул. Он уже умер. Много лет назад он на собственный страх и риск нырял там. Он рассказывал мне, что оказался так далеко в море по чистой случайности и внезапно увидел, что оно спокойнее, чем обычно. Судя по тому, что он рассказывал, места там сильно напоминают Саут-дроп. Риф начинается на глубине около двадцати метров, достигает глубины пятидесяти пяти с одной стороны и шестисот метров — с другой. Несмотря на то что погода стояла неплохая, старик едва не погиб. И с тех пор никаких попыток уже не предпринимал.

— Почему же он не увидел подводную лодку? — спросил Фергюсон.

— Может быть, так глубоко он не заплывал, а может, с тех пор ее местонахождение изменилось. Единственное, что мы знаем наверняка, состоит в том, что Генри обнаружил ее именно там, — ответил Карни.

— Я просто теряюсь в догадках, зачем ему понадобилось нырять именно там, — сказала Дженни.

— Ты же знаешь, каким был Генри, — ответил Карни. — Он всегда нырял в одиночку, когда делать этого не следовало, а в то утро, после урагана, море было таким спокойным, каким я его никогда не видел. Мне кажется, он вышел в море под парусом просто так, ради собственного удовольствия, потом понял, куда заплыл, и увидел, что лучше погодных условий нельзя и желать. При таких обстоятельствах он наверняка бросил якорь, зацепившийся за какой-нибудь риф, в мгновение ока перевалился через борт — и только вы его и видели.