Мыс Рытый

Из дверей вышли двое: та же женщина и лысый бородатый мужик в свитере.

Мы поздоровались и попытались объясниться… Но первый вопрос был: «Ваше разрешение?»

— Мы его на корабле оставили.

— Не понял? — мужик поднял брови. — Вы ходите по заповеднику без разрешения?

— У нас есть разрешение, но оно на корабле.

— Оно должно быть у вас всегда с собой — это заповедник!

— Вы не Трапезников случайно? — спросил я, пытаясь сбить тон и показать, что мы кой-кого всё же знаем.

— Нет, я заместитель директора заповедника Мельников.

— О…

— Академик Полеванов, — представился Палыч, перебив меня. — У нас действительно есть разрешение, но мы его оставили на корабле. В прошлом году корабль оштрафовали за то, что он стоял без разрешения. В этом году мы специально на корабле его оставили…

— Нам Налейкин уже отметку поставил, — теперь я перебил Палыча. — Будем выходить, он ещё раз отметит.

— А откуда вы идете? — недоверчиво пока ещё смотрел бородач.

— Через мыс Рытый поднялись по ущелью, нашли новый исток Лены и вот сюда вышли, — успел вставить Палыч.

— Налейкин не мог вам отметку поставить — нет его на Рытом! — скривил улыбку товарищ Мельников.

— А он нам не на Рытом поставил — он в Покойниках поставил. Мы с Севера шли, два или три дня назад к нему заходил, — всё ещё пытаясь объяснить суть дела непонятливому заместителю директора заповедника, снова втиснулся я. — Поверьте, у нас есть разрешение.

— На каком корабле вы пришли?

— На «Фрегате»! — хором ответили мы.

Лицо мужика изменилось, он улыбнулся, открыл дверь дома и сказал совершенно другим тоном: «Проходите, отогрейтесь, сейчас чаёк вскипит!»

— Вы Андреича знаете? — спросил Палыч, наклоняясь, чтобы пройти во внутрь дома.

— Знаю, он два дня назад в Покойниках стоял. Налейкин его заправлял…

— А он — Налейкина, — съехидничал я.

Мужик улыбнулся, поняв, о чём это.

— Мы сами позавчера оттуда вернулись — тридцать килограммов продуктов в гору тащили… на карачках. Так что, чайку я вам налью, а вот…

— Нет-нет, нам ничего не надо — обогреемся и — всё… а чаек — это хорошо. Хотите, мы вам продуктов дадим?

Хозяева переглянулись. Они, явно, хотели.

— Сейчас, — Палыч поднялся. — Где наши сублиматы?

Он пошел на выход, чтобы достать из оставленных на улице рюкзаков наши сублиматы. Но на выходе, не рассчитав высоту дверного косяка, он так сильно, жестко (с хрустом) ударился о дверь, что даже у нас голова заболела.

Возникла долгая, немая пауза, в течение которой бедный Палыч мужественно терпел боль, сильно зажимая ушиб на голове и, одновременно, пытаясь растереть место удара.

Когда он выдохнул, выдохнули все.

И все бросились к своим мешкам за сублиматами.

— Вот так всегда! — Палыч поднимал и опускал брови. — Всегда рассчитать высоту не могу.

Он круговыми движениями пальцев потирал голову, чуть выше лба.

— Осторожней надо, — сказал хозяин. — Больно?

— Больно, — Палыч посмотрел на него, не понимая, зачем он говорит об осторожности — коню понятно. — Но вернемся к сублиматам.

Мы завалили егерей своими пакетами. А они на радостях выставили перед нами котел с гречкой и тушенкой, а Палычу позволено было пить чай с сахаром.

Потом Палыч одарил их всех, как он любит, дорогими и значимыми подарками: женщине фонарик на 25 часов беспрерывной работы с мигалкой, а мужику — швейцарский, классный нож с миллионом всяких дополнительных прибамбасов — от шила до ножниц. Все остались довольны. Особенно, продуктами!

Прощались мы уже, как друзья.

Егеря объяснили нам, как быстрее выйти на тропу, посоветовали быть осторожными, потому что там, в низу у медведей сейчас свадьба, и они бегают, пугают людей («Мы позавчера сами на них наткнулись — они сейчас активные, сразу не уходят — пришлось покричать!»). Хорошенький рассказ! Никто «не заметил» что у меня ствол торчит из-под накидки. И мы пожали друг другу руки.

Удалившись за озеро, когда нас было уже почти не видно, я вытянул карабин из накидки, зарядил и закинул на плечо — бережёного Бог бережёт.

Потом я вдруг врубился и непроизвольно улыбнулся:

— А знаете, уважаемые, почему его настроение изменилось, когда он узнал про «Фрегат»?

— Почему? — все притормозили, слушая ответ.

— А потому что сам Мельник давал нам разрешение на проход — его роспись стоит на бумаге. Он сам её подписывал!

Все улыбнулись.

— А хижина у него хорошая. Хижина Мельника — из бывшего склада ВВ. Правильно я говорю, брат мой старшой Валюха?

— Абсолютно верно — это бывший склад геологов — это самое, я узнавал.

— Я слышал.

Я действительно слышал, как Мельник объяснял, что это зимовье переделано из склада геологов. Все это слышали, хоть и ели в то время хозяйскую кашу. Валя молодец — он узнавал. Благодаря ему, мы наткнулись на заветную тропу.

Вначале (с горы) тропа была очень крутая. Но завалы выпилены, а где надо — щебень уложен. (Как они тут свою жрачку тащили?) Но чем ближе к берегу, тем больше опасность выхода медведя на тропу — лес, который был внизу под обрывом, стал «дотягиваться» до уровня тропы — тропа становилась более пологой, сглаживаясь с рельефом. Я крутил головой, постоянно, будучи на стороже — на «свадьбу» у нас приглашений не было!