Мышка-норушка. Прыжок в неизвестность.

Мне с самого начала не нравилось разделение по классам. Наслушавшись бабушкиных рассказов, я во всём видела неравенство и ущемление прав. Бороться с несправедливостью, «с системой» – верный путь в общий класс, к низшему рейтингу, на дно общества. Родители твердили мне об этом постоянно, по несколько раз на дню. Но несогласие с правилами и было моим слабым местом. Я старалась не выказывать недовольство, но ребята о чём-то таком стали догадываться.

Уж не знаю, кто у них там такой умный оказался, я этого выяснить не смогла, но этот «кто-то» сумел разгадать мою личную заинтересованность. Да, я хотела, чтобы все ребята получали знания независимо от обстоятельств, и этот таинственный «кто-то» просчитал моё внутреннее несогласие и рассказал остальным. А ещё ребята общих классов от кого-то узнали о моей страсти к собирательству. Видимо, Эля Горюновская разболтала. Она любила посплетничать. Все новости сообщала так громко, что слышали даже мыши на чердаке старой школьной пристройки, оставшейся ещё с бабушкиных времён.

Ребята приносили сахар, джемы, соусы и даже мёд в надежде, что я помогу им с учёбой. Но всякий раз, стоило мне отказаться брать скромные дары, они демонстративно вставали и шли к выходу. Мол, не берёшь плату – не будем заниматься. А этого я никак допустить не могла.

С каждым разом ребят становилось всё больше. Доказательств у меня не было, но единственная, кто меня хорошо знала и могла их подослать – Лена Сергач. Мы дружили в начальной школе, но, когда меня распределили в профильный класс, родители подруги запретили ей со мной разговаривать.

Лене не повезло. Мать работала с утра до ночи и дома почти не появлялась. Отец получил низший статус за драку. Его лишили социальных норм на трудоустройство и постоянного обеспечения. От этого он всё время ворчал, подъедал всё, что удавалось сэкономить, и каждый вечер, выходя встречать жену с работы, устраивал разборки. Ему уже выдали три предупреждения. Но, даже зная, что за этим последует обнуление статуса всей семьи, а значит, и голодная смерть, он продолжал бузить.

Условий для занятий у Лены не было, и она часто попадала в список не справившихся с недельным тестом. Получалось, даже если отец каким-то образом избежит обнуления, Лена имела все шансы на то, что её не допустят к итоговым годовым испытаниям. Сказать по правде, я за неё переживала. А она только грустно улыбалась и делала вид, что ничего страшного не произошло.

Могла ли она рассказать обо мне остальным? Кто знает? Пару раз по дороге в столовую, я видела, как из коридора общих классов она наблюдала за нами. У Лены от природы был очень странный взгляд. За четыре года начальной школы я так и не смогла привыкнуть к нему. С годами мне трудней было выносить то, как она смотрела тёмными, почти чёрными глазами из-под густой чёлки. Слегка опущенная голова немного наклонена. Казалось, будто она прожигает насквозь, глядя через меня. Брр… Как вспомню, так страшно становится. Но в жизни Лена была кроткой и приятно в общении. Очень хотелось ей помочь. Пыталась к ней подойти, поговорить. Но, всякий раз, завидя меня, Лена убегала. Однажды я даже рискнула зайти к ней домой. Но её отец меня даже на порог не пустил.

Чем старше я становилась, тем больше вопросов у меня возникало. Мне было непонятно это странное разделение на классы, и нежелание руководства школы обращать внимание на тех, кто действительно хотел учиться. Одно дело, лодыри. К примеру, брат и сестра Эдик и Вика из моего класса. Никогда не просили помощи и разъяснений, хотя умом не блистали. Я всё ждала, когда же они провалят итоговые испытания и их переведут в общий класс? Но, каким-то невероятным образом всякий раз им удавалось справиться с тестами, сдать их на минимально допустимое количество баллов и избежать перевода.

– Ваш папаша, что, взломал систему защиты искусственного интеллекта школы? – подшучивали над ними одноклассники.

– Нет! – отвечали брат и сестра. – Он дал ему взятку и пообещал не отключать воду.

– Ха! – не унимались особо дерзкие. – Можно подумать она в Чернореченске в дефиците.

То, что папа у ребят руководил Центром обеспечения и контроля водо- и энергоснабжения, знали все. Мама же и вовсе заведовала службой распределения и обеспечения работы пайкоматов. Странно было бы, если дети таких чиновников попадут в общий класс. Правда? То, что это вряд ли случится, понимали все в школе. А вот как этим двоим удавалось сдавать тесты – не понимали ни ученики, ни учителя.

Или вот взять Игоря, Милу и Лану из общего класса. Они чаще других успешно сдавали тесты и получали привилегию на питание. И первое, что делали, попадая в столовую, бежали за помощью ко мне. После школы мы шли к кому-нибудь из ребят и пару часов просиживали над уроками. Когда я объясняла, они слушали, открыв рты. Расставаясь, мне хотелось плакать, глядя на их мрачные лица. И почему этим сообразительным ребятам, которые схватывают всё на лету, так не повезло? А я? Чем могу помочь, когда неделя столь быстротечна?