Мысли Блаженнейшего Митрополита Антония (Храповицкого), высказанные им в проповедях.

Сегодня память Дионисия Ареопагита, непосредственного ученика апостола Павла и великого греческого ученого. Его личность, жизнь и деятельность навсегда служат живым опровержением глубоко теперь вкоренившегося предрассудка, что будто бы вера является лишь уделом наивных сердец, немогущих разумом проверить предметы своей веры.

Апостол Павел и его ученик Дионисий, просвещеннейший философ, дело Христовой проповеди обставили обстоятельными научными соображениями, доказывая тем, что врагом веры является не разум, а глупость, суеверия и грехи. Истинно же просвещенный разум, основанный на объективном и всестороннем исследовании и изучении мира и его естественных законов, только подтверждает положения нашей веры о бытии Бога, о бессмертии души, о небесном воздаянии.

В наш век, несравненно более, чем в средневековую эпоху, широко распространены мрачные суеверия, разум людей омрачен грехами, поэтому-то и современная общественная жизнь находится как бы в заколдованном кругу, из которого она не может выбраться. Пусть же отвергающие религию не ссылаются на науку или свой ум, не они им мешают, а мешают им понимать веру их глупость и суеверия.

Дионисий Ареопагит был замечательным философом. Он оставил Христовой Церкви два творения - "О небесной иерархии" и "О церковной иерархии." Он разъяснил, что на небесах, в духовном мире, имеется иерархия и чиноначалие и, подобно этому, должны существовать иерархия и чиноначалие и в Церкви земной.

Позже Дионисия в Церкви был другой великий ум - Иустин Философ, который также ярко доказывал, что мудрость - дщерь Христовой веры, проповедь которой он также утверждал на началах разума и на постоянном исповедании своих грехов, служащих единственным препятствием к Богопознанию.

Последнее же греховное время является временем не торжества разума и наук, как то напрасно предрекали 20-му веку, а временем всеобщего торжества пороков, суеверий и грехов, глубоко помрачивших людской разум и подавивших в человеческих сердцах веру.

"Я желал бы сам быть отлученным от Христа,

лишь бы спаслись мои братья по плоти" (Рим. 9:3). Тот же Апостол Павел в другом месте говорит "хочу разрешиться и быть со Христом," а здесь готов не быть со Христом, чтобы спасти братьев... Нам трудно так сказать, но праведнику это - естественно. Эти слова произнесены для выражения порыва сильного чувства любви к своему народу, чувства патриотизма. Их нельзя понимать дословно, ибо тогда они бессмысленны: от Христа Павел не может быть отрешен, ибо такая любовь обеспечивает ему царство Божие. Это - образное выражение любви и самоотречения: ни перед какими жертвами не остановлюсь для спасения тебя, Израиль. Когда толкуют эти слова, не понимают, что это не рассуждение, не торг и условие, а выражение порыва искреннего, непосредственного, неукротимого чувства. Это не Павел говорит, а Божия благодать в нем изливается в любви и самоотречении. Такой восторженный прилив братолюбия возможен у тех, кто убил свое самолюбие.

И вспомним, что такая самоотверженная любовь была к самому упрямому народу. Крайний антисемитизм должен сдерживать себя вопросом: а как смотрит Ап. Павел на этот народ? Это, конечно, не извиняет иудеев, но напоминает, до какой степени доходит к ним любовь Христа в Апостоле Павле.

Блаженный Павел! Как ты велик! Всю жизнь ты подвизался о спасении иудеев и именно ты был ими особенно ненавидим. Но так велика твоя любовь, что ты не знаешь личного чувства и все также тебе беспредельно дорого их спасение. Такое же горячее чувство любви к своему народу мы видим и у Моисея, который, умоляя о прощении Израиля, говорил: "Прости им грех их, а если нет, то изгладь и меня из книги Твоей" (Исх. 32:33).

По воздуху легче начать ходить как по земле, чем уподобиться Апостолу Павлу! Он сверхчеловек и мы можем на него смотреть с тем чувством, с каким смотрел богатый на Лазаря, с молитвой о том, чтобы Павел своими молитвами хоть несколько ослабил сердечную замкнутость и разобщенность людей.

Причастие Св. Таин.

Хотя Таинств много, - семи Таинствам воздается общепринятое поклонение, - но таинство Евхаристии вызывает особое благоговение. Почему? Потому, что оно теснее других связано с воплощением, страданием и воскресением. Есть ереси, создавшие по видимости такое же Таинство, но у них это не Тело и Кровь Христовы, а хлеб, булка.

Сознание, что у православных есть такое великое Таинство, возвышает душу. В день Великого Четверга, человека охватывает высокоторжественное умиление и это чувство переживают даже только присутствующие при сем Таинстве. В этот день мы забываем, что прошли века со времени Тайной Вечери, но переживаем, или должны переживать, чувства Апостолов.

"Со страхом Божиим, верою и любовью приступите."