Мысли Блаженнейшего Митрополита Антония (Храповицкого), высказанные им в проповедях.

Так как люди ко всему привыкают и чувство может притупиться, то к этому Таинству они особенно готовятся. Рассеянность умаляет силу Таинства в нас. Знаем, что при оскудении веры и ревности священники совершают это Таинство небрежно, но должны сказать, что русские священники все-таки с меньшим небрежением относятся к нему, и совершение Таинств вызывает у них и их пасомых святые чувства. Небрежностью нельзя унизить Таинства, но Св. Вера до тех пор будет стоять, пока есть святое отношение к Таинствам. На страшном Суде нас допросят за небрежность и холодность сердца. Но все-таки у нас еще есть священники, при совершении Таинства высоко поднимающиеся духом.

Причастие.

Почему нет умиленных слез перед и после Причастия, спрашивает себя христианин и мнительные очень этим огорчаются, а раздражительные падают духом и быстро опустошают свою душу. Что предложит им Церковь в назидание?

Первое правило, которое всегда надо держать в памяти - не копаться в своих чувствах. Не говорить себе: я чувствую то-то, а надо, чтобы я чувствовал то-то. Затем надо бороться со всем, что мешает приступить к Таинству. Например, болит голова и приходят мысли - я не могу подобающе причаститься с головной болью. Иди - если в силах - и потом радуйся, читая молитву: "Благодарю Тя, Господи Боже мой, яко не отринул мя еси, грешного, но общника мя быти святынь Твоих сподобил еси."

Однако скажут, но что же делать, если на душе остается чувство неудовлетворения?

Если начать вникать в свои чувства, то человек разбивается и вместе с тем его попытки определить насколько, "мало" или "недостаточно" или "меньше" он верует и благодарит - тщетны. Если вникать в ощущения даже физической боли, то мы увидим во-первых, что наше внимание также рассеивается и во-вторых, что трудно отличить и описать боль зуба и боль от щелчка или щипка. Тем более не поддаются анализу такие тонкие чувства духовной и нравственной жизни. Мы не умеем их правильно различать, описывать и сравнивать. И этого не надо делать. Ваше чувство к другу, столь вам знакомое и прочное, - если его начать подвергать подробному пересмотру и переощущению, то ощущение этого чувства утрачивается.

Надо идти к Таинству, хотя и нет умиления. Оно есть дар благодатный. Надо сознавать свою грешность и молить Бога потерпеть твои грехи и дать тебе возможность поговорить с людьми спокойными, верующими, чтобы тебе освободиться от неспокойствия мнительности. Мнительность граничит с сумасшествием, ибо человек мнительный отдает себя во власть неясных, смутных, безотчетных ощущений и не руководится ни разумом ни сердцем.

Покаяние.

"Всегда молимся о том, чтобы Господь простил нам грехи и чтобы мы исправились, - говорит христианин - и вот я опять грешу и все такой же грешный," а более резкий к этому добавляет: "что я буду ходить в церковь, ибо хожу ли я и молюсь, или не хожу, я все такой же, каким и был." Но если бы ты не ходил - скажем последнему - то не остался бы даже таким, а падал бы все глубже, до преступления.

Преступники не родились таковыми и не сразу ими сделались.

Но мало этого сказать: ошибается тот молящийся, кто не видит в себе изменения. Тот, кто борется и покрывает свои грехи покаянием, не только не падает, но медленно спасается. Те, которые борются с грехами, равно как и наша совесть, скажут нам дружно, что закон Божий исполним и что для духовной жизни установлен закон прогресса и возможности улучшения. К этому утешительному наблюдению присоединим еще сказанное ранее: падающий и кающийся - хотя бы не падает глубже, хотя бы сознает, что есть грех и что есть правда - а тогда у него всегда есть надежда подняться и исправиться. Св. Иоанн Златоуст, произнося горячие проповеди против пьянства, говорил: "Я знаю, что вы не бросите этого порока, но я буду рад, если вы хоть признаете его за грех. "Кто христианин?" спрашивает тот же святой и отвечает, что не тот, кто исполнил закон, а тот, кто кается, что не исполнил его.

Помните всегда: обычные люди христиане - это кающиеся люди.

Литургия оглашенных.

Многие, слыша ектенью об оглашенных, не знают о ком и о чем надо молиться. Думают, что эти слова произносятся только как дань историческому воспоминанию, а между тем эта ектенья имеет предметом прошения и молитвы самую современную нужду и требует от нас горячей молитвы.