Мысли и изречения древних с указанием источника

К ним (власть имущим) нужно приближаться, но не сближаться тесно, чтобы лекарство не обошлось нам дороже самой болезни.

«Письма к Луцилию», 105, 5 (141, с.267)

У всякого есть человек, которому доверяют столько же, сколько ему самому доверено. Пусть даже первый (...) довольствуется одним слушателем, – их получится целый город.

«Письма к Луцилию», 105, 6 (141, с.267)

Кто ждет наказанья, тот наказан, а кто заслужил его, тот ждет непременно.

«Письма к Луцилию», 105, 7 (141, с.267)

Дела за нами не гонятся – люди сами держатся за них и считают занятость признаком счастья.

«Письма к Луцилию», 106, 1 (141, с.267)

В чтении, как и во всем, мы страдаем неумеренностью; и учимся для школы, а не для жизни.

«Письма к Луцилию», 106, 12 (141, с.269)

Жизнь – вещь грубая. Ты вышел в долгий путь – значит, где-нибудь и поскользнешься, и получишь пинок, и упадешь, и устанешь, и воскликнешь «умереть бы!» – и, стало быть, солжешь.

«Письма к Луцилию», 107, 2 (141, с.269)

Равенство прав не в том, что все ими воспользуются, а в том, что они всем предоставлены.

«Письма к Луцилию», 107, 6 (141, с.269–270)

Ничтожен и лишен благородства тот, кто (...) хотел бы лучше исправить богов, чем себя.

«Письма к Луцилию», 107, 12 (141, с.270)

Целым овладевают по частям.

«Письма к Луцилию», 108, 2 (141, с.271)

Многие приходят слушать, а не учиться. (...) Некоторые приходят даже с письменными дощечками – затем, чтобы удержать не мысли, а слова, и потом произнести их без пользы для слушающих, как сами слушали без пользы для себя.

«Письма к Луцилию», 108, 6 (141, с.271)

Разве ты не видел, каким криком оглашается театр, едва скажут что-нибудь, с чем все мы согласны (...)? «Имеет все, кто хочет, сколько надобно». Слыша это, (...) те, кто всегда хочет больше, чем надобно, кричат от восторга и проклинают деньги.

«Письма к Луцилию», 108, 8–9, 12 (141, с.272)

Лучше всего пахнет тело, которое ничем не пахнет.

«Письма к Луцилию», 108, 16 (141, с.273)

Мера (...) ближе к воздержанию и, может быть, труднее воздержанья: ведь от чего-то легче отказаться совсем, чем сохранять умеренность.

«Письма к Луцилию», 108, 16 (141, с.273)

(О вегетарианстве): Человеку и бескровной пищи хватит; (...) (а) там, где резня служит удовольствию, жестокость переходит в привычку.

«Письма к Луцилию», 108, 18 (141, с.273)

То, что было философией, становится филологией.

«Письма к Луцилию», 108, 23 (141, с.274)

Сама старость есть неизлечимая болезнь.

«Письма к Луцилию», 108, 28 (141, с.275)