Мысли, которые нас выбирают. Почему одних захватывает безумие, а других вдохновение

После того как кампания провалилась, Лоуэлл объявил о своем намерении вернуться в лоно церкви. Его друг Роберт Фитцджеральд вспоминает, как поэт постепенно погружался в маниакальное состояние: «В то утро… [Лоуэлл] набрал ванну с холодной водой. Сначала он погрузил в воду руки и колени, потом выгнул спину и в таком виде молился святой Терезе из Лизье, едва переводя дыхание. Все его движения… были “лапидарными”, и он чувствовал, как в него входит сталь; это привело его к сильной эрекции». Через несколько недель его обнаружили бегающим по улицам Блумингтона и вскоре после этого поместили в частную психиатрическую клинику на северо-востоке Массачусетса. Как он сам отнесся к этому? В письме Сантаяне Лоуэлл описывает себя как «получившего огромный опыт». Уильяму Карлосу Уильямсу он пишет: «Я думаю, что врачи узнали обо мне столько же, сколько я сам». В другом письме он объявляет: «Я собираюсь снова прошерстить Yaddo, но теперь с развевающимися флагами».

Приступы мании сопровождали Лоуэлла весь остаток его жизни. В 1958 он пишет Паунду: «Как вы думаете, человек, у которого не все дома, как бывает у меня, может организовать предвыборную кампанию и выиграть? Я намерен биться за место в сенате штата».

Поощрительные стимулы, такие как достижения и похвала, имели колоссальное значение для человека, который, подобно Лоуэллу, был склонен к мании. Люди с биполярным расстройством предвкушают или отвечают на вознаграждение гипертрофированно позитивно. Конечно же, все мы радуемся, когда нас хвалят, но если говорить о человеке, склонном к мании, его радость и наслаждение будут, как правило, намного ярче и длительнее, чем у других. Человек с маниакальными наклонностями мотивирован к достижениям и в высшей мере сосредоточен на последующей похвале. Например, пятерка на экзамене по геометрии обретает для него особый смысл, как и похвала от друга или коллеги, как и признание за ним особого, редкого дара. Для Лоуэлла такое понимание стало пророчеством самореализации, учитывая, что человек начинает сканировать окружение в поисках дополнительных доказательств своего гения. Постепенно способность к обобщению таких доказательств – умение сплести историю, совершенно невероятную, из разрозненных элементов – позволяет пациентам полностью порвать связь с реальностью, и это приводит к иллюзиям и даже галлюцинациям.

Для большинства пациентов, страдающих от биполярного расстройства, мания неразрывно связана с резкими колебаниями в другую сторону спектра настроения: к депрессии. Пациенты с биполярным расстройством захвачены и негативными, и позитивными стимулами, хотя мания является определяющей особенностью заболевания.

Покинутая История С. Платт

В 1950 году, уже почти пережив подростковый возраст, поэтесса Сильвия Плат пишет в своем дневнике: «Расстроена? Да. Почему? Потому что мне невозможно стать Богом – или универсальным существом, мужчиной-женщиной, – или кем-то более значительным… Я хочу выразить свое существование так полно, как я могу: я где-то подобрала идею, что могу таким образом оправдать свое существование».

Даже в нежном возрасте Плат могла четко описать проблемы амбициозной женщины того времени – двойные стандарты, разочарование в результате выбора между карьерой и семейной жизнью, притом что выбрать оба варианта казалось невозможным. Но у Плат было достаточно таланта и энергии, чтобы грандиозность ее устремлений никому не казалась безумием.

В том же нежном возрасте она пережила потерю, которая трансформировалась в чувство полной заброшенности. Когда Плат было восемь, умер ее отец. Это определило ее отношения с матерью – Сильвия частично обвиняла ее в смерти отца, – а также брак с английским поэтом Тедом Хьюзом. (Позднее она писала, что Хьюз заполнил «огромную пропасть тоски, которую я испытывала без отца».)

Постоянный страх быть брошенной одновременно послужил поводом для тревожности – Плат опасалась предательства. «Представление о том, что Хьюз может изменить мне с женщиной, – писала она в 1958 году, – отражает мой ужас перед взаимоотношениями отца, матери и Леди Смерти». Это недоверие постоянно тянуло ее назад, к пустоте, которую поэтесса ощущала после смерти отца, и приводило к противоречию: даже когда Плат с воодушевлением следовала по пути поэзии, она продолжала ощущать настороженность, вживалась в роль жены.