Мысли о незавершенной книге

Прошел день рождения. Вот мне 22 года. Я снова сажусь писать, и будто бы пустота в голове, писать, чтобы писать, писать, чтобы в 22 года чувствовать занятость трудом. В таком возрасте трудно признаться самому себе в бездеятельности, мол, для составления хорошего мнения о самом себе необходим труд, нужна деятельность, способная внушить ощущение светлого будущего, которое будет лучше, чем настоящее. И это развитие, эта неудовлетворённость собой в настоящий момент есть причина каждой истории об успехе. Вопрос лишь в том, что может привести меня к успеху? И каждый раз, вместо того чтобы стремиться к ответу, я погружаюсь в бездну отрицания, нигилизма и пессимизма. Возникает вопрос: "А что, если успех только иллюзорен и не сделает меня счастливым? Может быть, стоит остановиться и заниматься тем, что приносит радость здесь и сейчас?". И каждый раз я останавливаюсь… Мысль остается мыслью, так и не решившись войти во внешний мир и стать действием.

Что это – страх? Неуверенность? Или, возможно, это осознанный отказ от бессмысленной борьбы за призрачные блага? Попытка обрести счастье, за которым все гонятся, но другим способом – не через внешние успехи, а через внутренний поиск и самопознание. Не уверен… Совсем не уверен. В своих раздумьях я ищу истину в крайностях, хотя, возможно, она лежит посредине, в балансе между внешним и внутренним "успехом". В таком случае, то, что у меня есть сейчас, и перспективы, которые оно мне предоставляет, уже является достижением, но внутреннее отношение к этому видимо страдает, раз оно нацелено на что-то еще.

Видимо, мы так устроены: вечно хотящие чего-то ещё и ещё, вечно гонящиеся за достижениями и не умеющие ценить жить за то, что она хотя бы просто есть.

10

Пустота. Отрешенность. Страх. Раздражение. Сегодняшний вечер начался с упорного отсутствия желания писать. Лучи солнца, проникающие сквозь стекло, пронизывают мою спину, не давая успокоиться и собраться с мыслями. Часы показывают 19:30, а я уже потерял покой из-за ускользающего дня. Попытки скрасить тоску сном, пищей, музыкой и кофе оказались бессильными. Выглядит как притворство, каждое действие кажется нелепым. Достаточно только вспомнить о тревоге, и она начинает уверять, что от неё не уйти, делая основной целью любого дела избавление от ощущения её присутствия, а не искреннее любопытство или радость от процесса.

Вот и сейчас я пишу эти слова и чувствую, как тревога стоит за моей спиной, словно солнце, и пронизывает каждую мою мысль, внедряя свою волю и внушая бессмысленность. Скверное состояние. Есть страх, причина которого – это всегда какой-то объект, раздражитель. Есть радость, где причина также – какой-либо объект, явление. И причем весьма определенный, реальный. Любовь. Одержимость. Заинтересованность. Сексуальное возбуждение. Удовольствие. Неприязнь. Зависть. Все это имеет причину, весьма определенную. Эти состояния можно описать, дать значение, оценить их, понять причину и найти способ получить их. Тревога же не имеет причины. А точнее, причина тревоги будто бы есть сама тревога. Будто бы это фундаментальное чувство, которое словно фон находится наряду с другими чувствами. Есть объяснение, что тревога – это неопределенность, её причиной является сама природа человека. В силу имеющейся свободы выбора, человек чувствует тревогу от этого выбора, ибо не знает, что он сделает с собой в следующий раз. Я сижу перед ноутбуком, вижу всю эту бесконечность выбора слов и чувствую тревогу, так как не знаю, что будет дальше. Я неопределённость, пытающаяся унять тревогу путем заполнения этой неопределенности определенностью, но каждый раз написав слово, я вновь встаю перед выбором, и так всегда.

Свобода делает невозможным слепую веру в божественный замысел, который раз и навсегда очертил бы контуры моего призвания. Моя жизненная дорога не предрешена ни судьбой, ни богом. Я сам в руках держу кисть, чтобы раскрасить картину своего предназначения, формируя свои таланты и собственную судьбу в целом. Эта свобода и предоставляет плодородную почву для тревожных чувств. За счёт веры в предоставленную судьбу, признания себя инструментом в руках высших сил, можно было бы заглушить тревогу, потеряв свободу ради иллюзии уверенности.