Н. С. Хрущев

— Роль Хрущева очень плохая. Он дал волю тем настроениям, которыми Он живет… Он бы сам не мог этого сделать, если бы не было людей. Никакой особой теории он не создал, в отличие от Троцкого, но он дал возможность вырваться наружу такому зверю, который сейчас, конечно, наносит большой вред обществу.

— Но этого зверя называют демократией, — уточняет Чуев.

— Называют гуманизмом, — говорит Молотов. — А на деле — мещанство.

Молотов здесь во многом прав. Именно тогда, при Хрущеве, проснулись надежды на либерализацию, начали оформляться элементы политической культуры реформаторства. Но именно отсюда, с эпохи Хрущева, отпустившего «идеологические гайки», берут свое начало антисоциальные тенденции: расцветают ложь, воровство, коррупция, приписки. Хрущев как-то заметил, что только психически ненормальный человек может быть недоволен жизнью в советском обществе. Увы, недовольных было гораздо больше. Государство не замечало рядового человека. Человек всячески стремился уйти от контроля государства. Страх исчезал, а моральные регуляторы всегда были слабыми. К тому же росли потребности, а государство не способно было их удовлетворить.

При Хрущеве многое изменилось, но сущность системы не была затронута — те же отношения власти и собственности, та же иерархия господства и подчинения. Разрушив культ личности Сталина, Хрущев не ликвидировал систему однопартийной, во многом полицейской власти. Да это ему и в голову не могло прийти. Именно поэтому вернулся тот же культ, на сей раз уже самого Хрущева. Как и всякий, наверное, российский реформатор, он, разбудив процессы, не способен был удержать их под контролем. Избавляя страну от страха, он не учитывал, что именно страх всегда был символом и средством власти в Российском государстве, в той самой стране, которую «умом не поймешь и аршином общим не измеришь».

Недаром Г. Воронов, в свое время один из ближайших к Хрущеву людей, считает, что именно окружение Первого в немалой степени предопределило многие провалы тех лет:

«Я бы выделил три парадокса, которыми отличен тот период. Первый: люди, подводившие Хрущева к самым непопулярным решениям, голосовавшие за них, в итоге оставались в тени, в то время как общественная антипатия доставалась в полной мере Хрущеву — лидеру. Второй парадокс в том, что, утверждая новаторский дух, Хрущев все чаще опирался не на тех, кто с ним спорил, а на тех, кто ему поддакивал. Третий же парадокс — именно они — эти люди, впоследствии наиболее беспощадно обвиняли его в ошибках, волюнтаризме».

Так неуклонно шла к своему завершению беспрецедентная партийная карьера Никиты Сергеевича Хрущева, и ничто уже не могло предотвратить его падение.

Глава 19 Заговор

Кто из властителей устраивал заговор во имя своего народа или рисковал жизнью для освобождения подданных?

Байрон

Заговоры против правителей — это всегда самые драматические, а нередко и кровавые страницы истории. Это всегда, несмотря на множество исторических свидетельств, самые загадочные страницы истории. А потому — и весьма дискуссионные. Вот и по поводу смещения Хрущева нет полной ясности.

Был ли заговор или все осуществилось в русле «партийной демократии»?

Кто был инициатором кампании за смещение Хрущева?

Почему Хрущев, узнав о происках против него, практически ничего не предпринял?

Наконец, почему он так легко сдался на милость победителям?

Неопределенные слухи о растущем недовольстве политикой Хрущева стали распространяться в высших эшелонах власти уже в конце 1963 года. Видимо, тогда же у некоторых из «вождей» стали появляться и мысли о возможном отстранении Хрущева. Тем более, что обиженных им было немало!

Есть много свидетельств, что в 1962–1963 годах самыми близкими к Хрущеву людьми являлись Брежнев, Подгорный, Козлов и Шелепин. Однако Козлов вскоре тяжело заболел. Брежнев становится вторым секретарем ЦК и в случае отсутствия Хрущева начинает вести заседания Президиума и Секретариата ЦК КПСС. В свою очередь, к Брежневу были близки Подгорный и Суслов. В этом ближайшем окружении Хрущева и начал постепенно вызревать замысел заговора.

Все эти люди отражали интересы номенклатуры, недовольной постоянным перетряхиванием кадров Хрущевым, покушением на привилегии. Ф. Бурлацкий полагает, что последний удар был нанесен решением Хрущева разделить партийные комитеты на промышленные и сельские. Никто этого новшества не понимал и не желал принимать. Как можно делить орган власти и противопоставлять одну часть аппарата другой? То ли Хрущев задумал нанести удар по функционерам, то ли вообще размышлял о возможности создания двух партий. Аппарат постепенно приходил к выводу, что лидер-реформатор — это смертельная для него опасность.