Н. С. Мордвинов – адмирал и государственный деятель

Александр I, будучи еще наследником, предвидел ожидавшее его бремя. Всеобщий искренний восторг сопровождал его вступление на престол. Император, окруженный смелыми даровитыми друзьями, решил коренным образом изменить положение дел в Империи. Результатом проведенных им реформ стало образование министерств, учреждение Государственного совета, создание и узаконение постоянно действующего совета представителей общественного мнения. «Считалось, что общество, выражая свое мнение, прямо сообщает государству о своих интересах, а государство, в свою очередь, использует это мнение для поддержания политической легитимности и стабильности»255. Но войны, которые велись за само существование государства, оторвали нового преобразователя России от работы по преобразованию страны. Мысли об освобождении крестьян, о свободе совести и печати, о увеличении количества школ и качестве преподавания в них, гуманитарно-либеральных предложений ближайших советников Государя, а именно Кочубея, Новосильцева, Чарторыйского и Строганова, впоследствии сменились внушениями Царю со стороны, как бы сейчас сказали, оппозиции, а проще говоря, тех, кто использует недовольство общественного мнения. А если сказать более конкретно, то те, постоянно тяготившие Александра I воспоминания об обстоятельствах, сопровождавших вступление его на престол.

«Для России воцарение Императора Александра I было зарею пробуждения. […] Современники свидетельствуют, что при известии о его воцарении, на улицах, люди незнакомые между собою друг друга обнимали и поздравляли… В манифесте своем он объявил, что будет править Богом врученным ему народом по законам и по сердцу премудрой бабки своей, Екатерины Великой, и первым действием его было освобождение всех содержавшихся, по делам Тайной экспедиции в крепостях и сосланных в Сибирь или в отдаленные города и деревни России под надзор местных властей, и уничтожение самой Тайной экспедиции»256.

Но либеральные стремления Александра явились не столько вследствие личных качеств Императора, в них заключался также и практический смысл, а именно избежать колебаний, вызываемых заговорами вельмож, генералов, телохранителей. Для этого необходимо было установление прочных законов и возбуждения подавленного до тех пор общества257.

Был сформирован «негласный комитет» (в некоторых источниках он именуется «неофициальным»), членами которого стали: В. П. Кочубей, вызванный из своего имения, куда он был отправлен в ссылку Павлом I. Кочубей провел в Париже зиму 1791–1792 годов, а до этого, с 1788 года, два года жил в Британии, в которой в период с 1789 по 1791 год побывал и еще один член комитета князь Чарторыйский. Н. Н. Новосильцев, приехавший из Лондона, где прожил с 1796 по 1801 год; и П. А. Строганов, который пробыл несколько месяцев в Париже в 1789–1790 годах во время Великой французской революции. Возможно, именно заграничный опыт возвысил их в глазах Александра, с которым они впервые познакомились в 1790 году. На первых же заседаниях комитета, после возвращения Государя из Москвы в Петербург, начались прения по крестьянскому вопросу. В заседании комитета 1 ноября 1801 года приняли участие Н. С. Мордвинов и бывший воспитатель императора Александра I, будущий генерал-лейтенант, швейцарец Ф. де Лагарп.

Фредерик Сезар де Лагарп. Художник Ж. О. Пажу. 1803 г.

Мнения «о необходимости что-нибудь сделать в пользу крестьян, доведенных до самого плачевного положения, не имея никакого гражданского существования»258, разделял и сам Государь. Комитет полагал исправить это вековое зло постепенно, незаметно и первым шагом к тому могло стать позволение тем из крестьян, которые не были крепостными покупать земли. Император шел далее этого мнения и считал, что и мещанам надо разрешить покупать крестьян, но с таким условием, чтобы крестьяне, которыми будут владеть недворяне, подчинялись более умеренным постановлениям и не были рабами своих владельцев. На заседании комитета 2 декабря зачитали проект указа о крестьянском деле. Строганов в своих записках отмечал: «Император не хотел допустить в манифесте выражения “наши подданные”, которого, по словам его, он избегал во всех своих указах и изъявил намерение заменить его словами “русские подданные”»259.