На 100 лет вперед. Искусство долгосрочного мышления, или Как человечество разучилось думать о будущем

Будут ли грядущие поколения говорить о мудрости предков так же, как и мы? Если мы хотим стать хорошими предками, нужно показать потомкам, как мы совладали с этой эпохой больших перемен и кризисов.

Джонас Солк[77]

Какую память мы оставим людям будущего? Этот вопрос затрагивает самую суть человеческого бытия, пробуждая сильное желание оставить после себя наследие и тем самым бросить вызов смерти. Более полувека психологических исследований показывает, что это почти универсальное для всех стремление возникает, когда мы вступаем в период зрелости[78]. Большинство людей надеются, что их действия так или иначе отразятся на будущем и след, оставленный ими при жизни, не исчезнет после физической смерти. Мало кто хочет, чтобы о нем забыли навсегда.

Но формы наследия могут быть очень разными. Кто-то понимает наследие с эгоцентрической позиции, надеясь, что его будут помнить и прославлять за личные достижения. Таким был подход Александра Македонского, статуи которого воздвигались по всей империи, включая священную для древних греков Олимпию. Наследие, к которому он стремился, заключалось в превознесении своих героических деяний и блестящих побед и почитании подобно богу – желание не удивительное для того, кто утверждал, что является прямым потомком Зевса. Сегодняшние олигархи, которые с помощью благотворительности добиваются, чтобы в их честь называли здания, стадионы и залы музеев, преследуют цели того же рода.

Более распространен семейный формат наследия, передаваемого по завещанию детям, внукам и прочим родственникам, как правило, в виде денег, имущества или семейных реликвий. Именно такой вариант наследия преобладает среди аристократов, желающих сохранить родовые имения, и иммигрантов первого поколения – таких, как мой отец, польский беженец, перебравшийся в Австралию после Второй мировой войны, – которые очень много работают в надежде оставить детям достаточно денег и обеспечить им больше возможностей в жизни, чем было у них самих. Для многих не так важно оставить материальное наследство, как передать свои ценности и культуру, будь то религиозные убеждения, родной язык или семейные традиции.

Однако если мы действительно хотим стать хорошими предками, нам нужно расширить свои представления о наследии и рассматривать его не только как путь к личной славе или нотариальное завещание, но и как практику повседневной жизни, которая принесет пользу всем людям будущего. В основе такой практики лежит трансцендентная философия наследия – стремление к тому, чтобы о нас помнили поколения потомков, которые придут сюда завтра, которые мы не увидим. Эту форму долгосрочного мышления можно культивировать с помощью трех подходов: осознания собственной смертности, даров следующим поколениям и мудрости вакапапа.

Осознание собственной смертности

Что мы знаем о желании и готовности живущих оставить трансцендентное наследие совершенно незнакомым людям? Один из способов найти ответ на этот вопрос – изучить статистику «наследственных даров», когда люди завещают деньги на благотворительные цели. Данные, на первый взгляд, впечатляющие: в США размер таких пожертвований в 2018 г. составил более $40 млрд, а в Великобритании наследственные дары приносят $3,2 млрд ежегодно, причем такие организации, как Cancer Research UK и British Heart Foundation, получают более трети своих поступлений по завещаниям. Но стоит присмотреться, и цифры теряют свой блеск. Хотя 35 % британцев уверяют, что хотели бы включить благотворительный дар в завещание, только 6,3 % из них действительно делают это[79]. Мы склонны рассматривать наследство в основном как семейное дело, а не как возможность принести пользу тем, кто не является нашими родственниками.

Впрочем, последние исследования поведенческой психологии показывают, как мало нужно для того, чтобы увеличить поток пожертвований в пользу будущих поколений. Все, что для этого требуется, – слегка подтолкнуть нас к осознанию своей смертности, то есть напомнить о бренности существования.