На 4 кулака

— Ах, не могли бы вы мне помочь? — спросила она с видом невинной овечки и принялась теребить верх и без того расстегнутой донельзя блузки, изображая пожар внутри. — Что-то сегодня так жарко…

— Безусловно! — ответил Антон махом на обе реплики и, ненароком заглядывая за трепыхаемый Катей ворот блузы, зачем-то прибавил: — Для вас я сделаю что угодно!

— У меня есть одна проблема.

— Я весь внимание!

— Я живу с дядей и тетей. Семья наша очень обеспеченная. — Любитель дамского пола покосился на Катькин барахолочный прикид общей суммой в пару тысяч рублей, включая чулки и туфли. В глубине его глаз заплескалось недоверие. — Но в последнее время дядя стал к нам очень суров. Совсем не дает денег, говорит, их надо копить. Зачем, когда их и без того много? Нам теперь даже на нормальную одежду не хватает. — Недоверие сменилось жалостью и немного ужасом: как можно не одевать такую девушку? — Мы не верили, что он их копит, это просто отговорки. Соседка утверждает, что у дяди завелась любовница, которая и тянет из него все деньги. — Молодой человек закивал: да-да, такое бывает. — В подтверждение этому я случайно обнаружила в дядиных документах чек вашего магазина на довольно большую сумму. Может быть, вы вспомните, что и кому покупал дядя? Это было три недели назад, — завершила свой очередной любовный роман подруга и полезла в сумочку стоимостью четыреста пятьдесят рублей (полтинник ей сбавили «за красивые глаза», как сказал продавец-мужчина).

— Сделаю все, что в моих силах! — заверил Антон. — У вас сохранился чек?

— К сожалению, нет, — с болью за все отечество ответила подруга. — Но у меня есть его фотокарточка. Вот, взгляните.

— Это ваш дядя? Молодой такой, даже не знаю… Хотя нет… Ну конечно! Вспомнил! — Кажется, он обрадовался еще пуще нашего. — С ним была женщина, молодая. Ой, простите, — осекся продавец.

— Ничего, я догадывалась. Как она выглядела?

— Вам повезло, я хорошо запоминаю женщин. — Ой, да неужели? — Она была темноволосая, невысокая, вам по плечо будет, — обратил он на меня внимание. Я уж думала, что прозрачная. — Кстати, а вы подруга? — Вот те раз! Оказывается, я тоже очень ничего! — Или сестра?

— Тетя.

Это заявление его ненадолго деморализовало. Затем он продолжил описание «моей соперницы»:

— Она полная была. Я вообще предпочитаю худеньких. Впрочем, кому, может, и нравится!

— Что они купили? — напомнила о себе Катя и на всякий случай наклонилась якобы поправить застежку на туфлях.

— Потому я их и запомнил! Дело в том, что мы уже долгое время не можем продать одну вещицу — очень вычурное ожерелье из сапфиров. На вид — так себе, а цена — закачаешься! Сейчас я вам покажу. — Он подскочил к центральной витрине и ткнул пальцем в реально отвратительную вещь, в ней только на панель. — Правда ужас? А ваш дядя надумал купить. Многие состоятельные мужчины не разбираются в изысканности ювелирных изделий и готовы купить то, что первым бросается в глаза. Я уж понадеялся сбагрить наконец это сапфирное безобразие и получить законную премию, но увы! Дама оказалась утонченной и, обозвав выбранное мужчиной ожерелье полнейшей безвкусицей, отвела его к боковой витрине, заявив, что углядела кое-что получше. Вот так!

— И что они в итоге купили?

— Золотой браслет с россыпью изумрудов, в сумме шесть карат. — Мы присвистнули. Впрочем, чему удивляться? Убитый был банкиром. — Да, это действительно была симпатичная вещица.

— Вы ничего не можете еще припомнить? Вероятно, он как-то называл свою спутницу? — пора было расставить все точки над «i».

— Называл, конечно. Но разве я сейчас вспомню?

Тут Катерина решилась на отчаянный шаг. Сказав мужчине: «Всего доброго», — она направилась к выходу и при этом так вильнула задом, что случайно попавшийся на пути ее бедра старик, непонятно каким ветром пригнанный в столь дорогой магазин, улетел на несколько метров в сторону, приложившись физиономией к витрине, той самой, за которой надолго прижилось сапфировое ожерелье.

На продавца было жалко смотреть. Когда Катька дошла до дверей, которые добродушно перед ней разъехались в стороны, выпуская на этаж, Антон, не желая терять женщину своей мечты, подпрыгнул и выдал:

— Я вспомнил! Вспомнил, как он назвал ее! В тот момент, когда она позвала его к боковой витрине!

Подруга в один прыжок очутилась рядом с нами.

— Имя! Назови мне имя! — вопрошала она, будто бы являлась покоренным Миледи фанатиком из «Трех мушкетеров».

— Антон. А вас как зовут, прекрасная мадемуазель?

— Линда, — приняла игру Любимова. — Меня зовут Линда. А как зовут любовницу дяди?

— Нет, ее звали точно не Линда. — «И не Антон», — думала я, что он добавит, но ошиблась. — Вы поужинаете со мной?

— Что? А, ну да, разумеется! Так как ее звали?

— Ее имя тоже редкое. Ее зовут… А когда?

— Что это за имя? — изумилась Катя, ожидая услышать «Ангелина». А тут нагло подсовывают какую-то «Акогда».

— Нет, когда вы со мной поужинаете?

— Ах, это. Да прям сегодня! Вы до которого часа работаете?

— До восьми! — обрадовано воскликнул Антон.

— Вот тогда и поужинаем. Я приду в восемь. Так как ее имя?

— Точно на «а». Вроде Анжелика.