На 4 кулака

— О, Юлька, гляди, че они, гады, повыбрасывали! — заметил меня Димка, единственный в классе, кто всегда обращался ко мне исключительно по имени. — Это ж почти новехонькая звушка! — «Звушкой», надо полагать, Дима кличет компьютерную звуковую карту. Он поднял ее и с интересом повертел в руках. — Зырь сюда, тут еще «клава» валяется, правда вконец раздолбанная, но пару винтиков можно себе вывернуть!

Я лишь лениво кивала: не питаю любви к электронике. Внезапно мой взгляд выхватил из кучи компьютерного хлама, валявшегося вперемежку с корягами и ветвями деревьев, симпатичную розовую тапочку с меховым помпончиком. Дивясь про себя, сунула ее в свой большой черный пакет. Тапочка была совершенно новая! Какой дурак выкинул ее из окна, да еще и в единственном экземпляре? Впрочем, через два шага стало ясно, что предположение об обеспаренности этой домашней обуви было неверным, ибо рядом с выброшенным старым холодильником под придавленными им корягами и ветками что-то розовело. Подойдя ближе и пригнувшись, смогла констатировать, что этим розовым была сестра-близнец предыдущей тапочки. Однако из-за бытового прибора сдвинуть коряги, чтобы достать тапочку, не представлялось возможным.

— Дим, помоги мне оттащить холодильник.

— Да ну! Зачем тебе это надо?

Шутка ли — я сама не знала зачем.

— Мы же должны мусор собирать!

— Ага, ты его в пакет положишь? Или так, под мышками носить будешь? — прикалывался он.

— Под ним есть мусор!

Короче говоря, я его уговорила, мы обступили холодильник с двух сторон и поднатужились. Не получилось.

— Довольна? Ничего не выйдет, он слишком тяжелый.

— Я так просто не сдамся! — выдала я, Димка покрутил пальцем у виска, а я отправилась искать Марию Николаевну и просить у нее помощи. Та дала нам в подмогу двоих ребят, и втроем с Хромовым они ловко справились с холодильником и, немного жмурясь то ли от солнца, то ли от усилия, поволокли его в сторону. Я восторжествовала: путь к заветной розовой тапке был открыт! Они должны воссоединиться! С этой мыслью я сделала шаг вперед и наклонилась за ней. Теперь ветки, перекрывавшие доступ к цели, можно было легко отодвинуть. Но вместо этого я пронзительно заорала: вышеописанная тапочка, оказывается, присутствовала не сама по себе, в отличие от первой, а на ноге. Нога эта принадлежала туловищу, которое, в свою очередь, принадлежало той самой девице в сиреневом из кафе. Тело было заброшено бесчисленными ветками и фантиками, точно оно тоже относилось к разряду помоечных вещей, выбрасываемых из окна по причине безнадобности, но даже сквозь сучья можно было разглядеть, что на сей раз детектив была не в сиреневом платье, а в бордовом пеньюаре. Руки были неестественно вывернуты, голова покоилась на какой-то железяке лицом вверх. От длинного тонкого носа к подбородку вела полоска запекшейся крови, широко распахнутые красивые прозрачные глаза смотрели невидящим взором куда-то в небеса. Без сомнений, женщина была мертва.

И тут почва медленно, но верно поплыла у меня из-под ног…

Глава 11

Из обморока меня вывел один из оперов, до приезда которых я, бедная, несчастная и никому не нужная, так и валялась на земле, в груде хлама. Причина кроилась в том, что в суматохе обо мне попросту забыли. А в чувство он меня привел одним недовольным замечанием:

— Что ж вы наврали? По телефону сказали — один труп, а на деле-то их два!

Я резво вскочила на ноги: мне совсем не улыбалось быть утрамбованной в черный пластиковый мешок и позже быть вскрытой в морге. Чтобы убедить стража порядка в своей полной живости-здоровости, нужно было попасться ему на глаза, но полицейский уже успел отвернуться от меня к другому трупу (ой, то есть к единственному трупу, конечно), поэтому пришлось подходить сзади и трогать его за плечо. Сделала я это бесшумно, так как сама еще пребывала в шоке и кричать не могла. Машинально обернувшись на постукивание и вдруг увидев перед собой «второй труп», он резко дернулся в противоположную сторону и со словами «чур меня» принялся самозабвенно креститься, но, нарвавшись на здоровый ребяческий смех, понял, что произошло. Почему-то он обиделся и погрозил мне пальцем. — Эх… Нехорошо!

Мы долго не могли разойтись по домам. Вначале полиция брала у нас показания, затем приехал фургон с местного телеканала, что сильно разозлило полицейских, и они принялись выпытывать у нас, кто им сообщил, а самих журналистов стали прогонять. Представители СМИ, в свою очередь, пытались взять интервью у нашей классной руководительницы и некоторых одноклассников. Предвосхищая их интерес к моей персоне (я была уверена, что кто-то непременно укажет на меня, как человека, нашедшего уже два трупа), я решила по-английски удалиться, повторив Танькин путь почти след в след.

По дороге домой позвонила взволнованная мама.

— Ты чего так долго?

— У нас субботник был вместо двух последних уроков.

— Значит, ты должна была вернуться еще раньше! — Мама все еще помнила, что представляли собой субботники, несмотря на то, что давно уже не работала в госучреждениях и тем более не училась. — Что-нибудь случилось?