На 4 кулака

Во дворе призывно горели симпатичные фонарики, освещая выложенную квадратными плитками дорожку до двух маленьких рядом стоящих деревянных помещений. Первым из них была наша «уютная» сараюшка, вторым, соответственно, деревенский сортир. Хозяйка, отперев ключом дверь первой постройки, вошла, мы — следом. Видя, как она застилает огромную, практически трехспальную, кровать, занявшую ровно половину всего пространства, я выразительно посмотрела на Николая, но тот опять-таки моего однозначного взгляда не понял, либо не видел, либо не желал ни видеть, ни понимать. «Отец меня убьет», — решила я и погрустнела. Только когда Анна Михайловна, выполнив долг, оставила «влюбленную пару» наедине, Колька соблаговолил обратить внимание на мою печаль и, к моему великому облегчению, отнесся к ней с пониманием: взял подушку, один из матрацев и плед и с тяжким вздохом устроился на полу.

Глава 13

Среди ночи мне очень захотелось в туалет. Протерпев примерно час, ворочаясь беспокойно с боку на бок, я все же поднялась с постели и склонилась над неподвижно лежащим Хрякиным. Тот, бесспорно, спал. Везет, подумала я и не стала его будить. Анна Михайловна показывала сортир во дворе, сама справлюсь.

Накинув поверх ночной сорочки теплый махровый халат, предусмотрительно запихнутый заботливой мамой в мой багаж, и обув кроссовки, я мужественно вышла на улицу.

На дворе стояла темень — хоть глаз выколи. Фонари по какой-то причине не горели, возможно, хозяйка экономила батарейки. Было холодно и жутко. Кое-как, на ощупь я дотопала до чего-то, уткнувшись носом в прохладную стену из дерева. Судя по доносившемуся оттуда амбре, это явно был искомый туалет, однако он оказался вне зоны досягаемости по причине висевшего амбарного замка на двери оного.

— О как, — буркнула я себе под нос и последовала в другом направлении — к особняку.

Через пять минут, натыкаясь на различные предметы, а один раз едва не упав лицом в мягкий газон, я открыла для себя две вещи: первая — все три двери, ведущие в дом (парадный вход, черный и дверь в гараж) были заперты; вторая — ворота почему-то не заперты и даже слегка приоткрыты. Сделав к ним два шага, обернулась на дом: какой-то шорох послышался со второго этажа. В одном из окон горел слабый ночник, а шторы были не задернуты. «Мало ли что», — пронеслось у меня в голове, и только я хотела отвернуться, как в этом самом окне показался силуэт человека… с топором в руке. Вздрогнув всем телом, я начала, точно завороженный удавом кролик, приближаться к источнику опасности — к дому, но так же внезапно, как и появился, силуэт исчез. «С ума схожу», — решила я и подошла к воротам.

Там все оказалось еще запущеннее: ни одной живой души, ни единого огонька или лучика света, а ближайший фонарный столб расположился где-то очень далеко. Протяжно завыл ветер, будто силился спародировать собаку Баскервилей на болотах, что удалось ему довольно похоже. Однако ноги сами понесли свою хозяйку все дальше за пределы участка. В неизвестность. Во тьму.

Вокруг многочисленными рядами теснились двух-, трех- и даже четырехэтажные особняки. Никаких обширных кустов поблизости не наблюдалось, но где-то же должен быть лес! С этой мыслью я потопала по дороге в направлении озера и сильно пожалела о том, что не догадалась захватить с собой компас и фонарик: этак недолго заблудиться.

С каждым шагом становилось все холоднее, я отчаянно куталась в махровый халат, тщась согреться. Где-то в глубине сознания теплилась мысль о том, что, может, все-таки лучше вернуться? Но нет, тело упорно двигалось вперед, рекордно сопротивляясь всяческим натискам разума. Зачем я туда иду? Что ждет меня там?…

А там меня ждало красивейшее озеро, на глянцевой, ровной поверхности которого многочисленными желтоватыми бликами отражалась взошедшая луна, напоминая полотна Куинджи. Поблизости возвышался редеющий лес, опоясывая озеро почти по всему периметру.

— Ага! — обрадовалась я, еще издалека пронаблюдав сию мечту пейзажиста, и побежала в ту сторону.

Забыв о цели своей прогулки, я невольно залюбовалась видом и даже задрала котелок кверху, чтоб поглазеть на великолепное звездное небо, как вдруг со стороны озера что-то зашуршало. Посмотрев на источник шума, я так и села прямо в траву. От водной глади в сторону леса удалялся некто, чей силуэт очень удачно высветила луна. На нем был темный плащ, резиновые сапоги. Голову покрывал обширный капюшон, а в руках было… ружье.

«Он что, поохотиться вздумал в час ночи? Откуда в моем городе подобные типы? — спросила я сама себя и тут же вспомнила, где нахожусь. — Ну и дура! Я ж в Щукинском районе!» Внезапная догадка, ужасная, как смерть, и острая, как нож, болью страха пронзила мое сознание. Щукинский маньяк!

Перед глазами с поразительной быстротой зачередовались изображения зверски искореженных трупов девушек и женщин в возрасте от шестнадцати до шестидесяти лет, которые так красочно и подробно вырисовывал телевизор и описывал диктор по радио.