На абордаж!

Тира встретила меня на первом этаже блокгауза, с подозрением посмотрела в довольные глаза, но спросила не о сундуках, как я опасался:

— Когда вас ждать на ужин?

— Думаю, за три часа управимся, — я поправил щегольскую треуголку. — Надеюсь, к этому времени все будет готово. Сколько еще бутылок вина осталось в форте?

— Не больше полусотни, я не считала, — ответила Тира. — Или вы собрались пьянствовать?

— Нет, сегодня нам понадобятся трезвые головы, — я сухо кивнул и вышел из блокгауза. Ко мне присоединился отряд штурмовиков во главе с Михелем и Рич. Откуда-то вынырнули Аттикус с мичманом Фальтусом, вооруженные кортиками, и изъявили желание идти с нами. Ничего не говорю, только показываю жестом, чтобы пристраивались в конце колонны и не высовывались.

Мы не стали огибать поселок по длинной дуге, и подобно волнолому прошли сквозь него, изрядно напугав жителей. Еще бы! Черная, невиданная здесь униформа штурмовиков внушала если и не страх, то оправданное желание держаться подальше от нас.

На берегу нас ждали две шлюпки с «Тиры». Паскаль, молодец, не подвел. Все-таки подшкипер с головой дружит, пошел на сотрудничество со мной, а не стал подбивать матросов на бунт. Я распределил парней по экипажам, и пусть с небольшим перегрузом, но мы добрались до флагмана.

Плясуна решили похоронить в нескольких милях от берега, напротив скалистого и безлюдного островка, торчащего из воды как гнилой зуб великана. Впрочем, он так и назывался — Клык. Шесть флагманов, каждый под своим флагом, вышли из гавани и направились к месту, где командор найдет свое последнее пристанище.

За «Тирой» в кильватере уверенно шла «Ласка» Эскобето. Следом, распустив паруса, шли Дикий Кот, Китолов, Зубастик и Гасила. Получилось красиво. Солнце расплавленным золотом залило воды пролива, над поверхностью парили огромные альбатросы, и даже чайки присоединились к нашему эскорту, оглашая окрестности пронзительными воплями.

— Приготовить якорь к отдаче! — приказал Паскаль, как только судно вышло на траверз Клыка. Боцман Финк просигналил своим свистком команду. — Паруса долой! Якорь пошел!

«Тира» вздрогнула, заскрипев всеми сочленениями, гулко хлопнув опавшими парусами, и встала точно напротив высокой и отполированной гранитной стены, под которой яростно кипел прибой. Боцман снова поднес к губам дудку и дал пронзительный длинный сигнал, после которого палуба флагмана вздрогнула от топота ног. Команда торопливо выстраивалась вдоль правого борта, образовав небольшой промежуток, где находилась широкая доска с лежащим на ней Плясуном в зашитой парусине и с ядром, привязанном к ногам. «Морскому гробовщику» — парусному мастеру — было заплачено из корабельной казны за процедуру зашивания тела в своеобразный саван и подготовку к погребению. И он сделал все как полагается. Настоящий профессионал.

— Командор, такого на моей памяти не было, — тихо сказал Паскаль, глядя с мостика на суету. — Можешь мне пояснить, зачем устраивать пышные похороны? Жизнь пирата ничем не отличается от жизни дикого зверя. Сбросили в воду без всяких затей — и пошли в кабак ром хлестать.

— Плясун был опасным противником, — ответил я, глядя на приготовления экипажа, а заодно посматривая на замершие флагманские корабли командоров. — Не самым лучшим человеком. Своего добивался коварством и хитростью. Но он заслужил такие похороны.

— Ты сделал это ради своей цели, — догадался подшкипер. — Тебе нужны лояльные люди для нападения на караван. Думаю, даже Финк переменит сегодня свое мнение. Но все равно, Игнат, будь осторожен и не пускай боцмана за спину.

— Спасибо за предупреждение, — кивнул я, подумав, что сам Паскаль с радостью разделается со мной, если налет на караван не удастся. Но я не дам никакого шанса этим парням. На корабле останутся только самые верные люди.

— Приспустить флаг! — рявкнул Паскаль. — Вынести доску на шканцы!

Штандарт Лихого Плясуна дрогнул и пополз вниз. То же самое проделали остальные флагманы. Несколько матросов подхватили доску с Плясуном и поместили ее на специально оборудованный помост, возвышавшийся над бортом. Вперед выступил какой-то бородатый пират в линялой морской робе, и над палубой разнесся чистейший звук заунывного напева. Я удивился про себя, не подозревая, что Лихой Плясун был набожным. Какой религии он придерживался — история умалчивала. Но местный «капеллан», как я обозвал пирата в робе, хорошо провел молитву, после чего махнул рукой и отступил в сторону. Плясуна покрыли черно-зеленым штандартом с одним скелетом, без девушки. Скорее всего, изначально этот штандарт и был главным на флагмане.

Звонко и протяжно пропел горн. Звук прощального сигнала пронесся над поверхностью моря. Казалось, даже чайки перестали орать. Доску приподняли, и тело Плясуна, скользнув по гладко оструганной поверхности, скользнуло вниз из-под штандарта. И тут же корпус «Тиры» содрогнулся от залпа пушек. Следом за нами громыхнули пушки флагманских кораблей архипелага Керми.

Паскаль внимательно смотрел за происходящим. Как только Плясун полностью погрузился в воду, он крикнул:

— Поднять флаг!