На арене со львами

Ну, теперь, подумал Морган, Данн со своими проклятыми зелеными очками будут знать свое место; но Данн расспрашивал Джеймса о расписании самолетов так непринужденно, будто ничего не слышал, хотя Морган, поднимаясь на крыльцо вслед за Джоди, был уверен, что он прекрасно слышал каждое слово.

А потом Морган забыл про Данна. Еще прежде, чем он подошел к двери — прежде, чем он почувствовал дурманящий аромат совсем рядом,— он намеренно отвел глаза, чтоб не видеть белые цветы у двери. До этого мгновения смерть Андерсона представлялась реальным, свершившимся фактом лишь в краткие минуты странного озарения — не бывать уж больше тихим воскресным прогулкам по Главер-парку, или по берегу канала, или в Сент-Годенс, на кладбище Рок-Крик; не бывать случайным, мимолетным встречам, когда они спасали друг друга на каком-нибудь дурацком приеме в дымном зале посольства и удалялись в самый тихий уголок, пьяными глазами наблюдая, как вокруг кипят страсти и сталкиваются корыстные, противоречивые интересы; не будет и долгих, бессвязных монологов по телефону, которыми Хант Андерсон в последние годы то очаровывал, то донимал своих старых друзей, и теперь наконец Кэти может перестать притворяться, будто ее интересует Клуб сенаторских жен. Вид этих цветов породил совсем иное ощущение; он не вызвал ни подсознательных щемящих воспоминаний, ни даже простой скорби; цветы были грозными, как сама правда. Они открыто накладывали на дом Андерсона печать смерти — с тайным торжеством и одновременно со зловещим предостережением, тая в себе недобрую, грозную весть к живым. Проходя мимо благоухающих цветов и по-прежнему глядя в сторону, Морган подумал, что во всей вселенной только человек находит в себе мужество и жестокость, надменность и чуткость, деликатность и злость, чтобы отметить свое недолгое пребывание в мире и приветствовать неотвратимую тьму одним и тем же душистым символом.

В прохладном коридоре, освещенном лишь скуповатым светом, сочившимся через полукруглое оконце над дверью, Джоди обернулся к Моргану. Его лицо смутным пятном чернело над белой курткой.

— Вы не хотите сначала зайти к мистеру Ханту?

— Как зайти?

Морган растерялся: этот вопрос и цветы у двери — одно не вязалось с другим.

— Он совсем как живой лежит. Только помолодел лет на десять.

Джоди отступил назад и указал на дверь гостиной. Сбоку стоял маленький пюпитр, а на нем — лампочка под темным абажуром и раскрытая книга.

— А,— сказал Морган.— Сюда зайти?

— Его привезли нынче утром. И я, как только его увидал, сказал миссис Андерсон, что лицо его снова осенил мир.

Из дверей вышел щуплый человечек в темно-синем костюме.

— Входите, входите,— сказал он.— Прощание с телом до трех часов.

— Гм-м-м…— промямлил Морган.— Может быть, позже… То есть я потом зайду, а сейчас меня ждет миссис Андерсон.

Он никак не предполагал, что гроб будет открыт: не похоже на Кэти.

— Да, конечно.— Щуплый человечек протянул ему авторучку, прикованную тонкой цепочкой к пюпитру.— Родственники усопшего просят вас расписаться здесь в память о том, что вы разделили их скорбь в сей печальный час.

Морган взглянул на авторучку с нескрываемым отвращением. Однако он взял ее и покорно расписался; ибо нет требования, более непререкаемого, чем требование гробовщика при исполнении служебных обязанностей. За распахнутой дверью Морган увидел несметное множество цветов, а там, в глубине, подумал он с глухой болью в душе, установлен открытый гроб.

— Миссис Андерсон держится с поразительным мужеством,— шепнул ему гробовщик. — Она воистину опора для всех близких.

Морган поспешил вслед за Джоди вверх по лестнице. На верхней площадке он увидал сына Андерсона, который сидел на ступеньке и смотрел на него невидящим, застывшим взглядом. Морган протянул ему руку. Внук Старого Зубра пожал ее с явной неохотой.

— Ну что ж, Бобби.— Говоря это, Морган осознал, что сказать ему, в сущности, нечего.— Теперь ты — глава семьи.

— Вы же идете к ней.

Бобби отдернул руку и отвернулся. Он был худощав, высок ростом, но теперь, когда он сидел вот так, на ступеньке, понурый и жалкий, он выглядел совсем малышом, и Моргану вспомнилось, как Бобби некогда карабкался на колени к Андерсону.

— Спасибо, Джоди, дальше я пойду один.

Негр кивнул и пошел по коридору к задней лестнице.

Морган тронул Бобби за плечо.

— А ты не хочешь пойти со мной?

— Она велела мне уйти, хочет с вами наедине поговорить.

— Ну хорошо. Мы с тобой поговорим попозже.

— Не о чем нам говорить.

Конечно, не о чем, ничего тут не возразишь. Морган вспомнил собственного сына, который был на несколько лет моложе Бобби. Надо мне быть повнимательней к Ричи, подумал он, уделять ему больше времени. Морган снова коснулся плеча Бобби и прошел мимо.

— Вы там надолго не застревайте,— сказал Бобби. — Не застревайте, сволочь вы последняя.