На арене со львами

А. Т. поспешно покинул свидетельское кресло — так, словно оно вдруг превратилось в электрический стул, а затем был вызван Андерсон, и Миллвуд Барлоу с торжественностью, вряд ли подобавшей случаю, указал ему на стол комиссии. Андерсон направился к дальнему концу стола,— ходил он, как и вставал, словно по частям — и жена поглядела ему вслед, впервые нарушив ту вовсе не безмятежную, но напряженную неподвижность, которая занимала Моргана гораздо больше, чем он готов был признать. Когда ее муж начал опускатся в кресло для свидетелей, словно один из тех кранов, которые склоняются над стальными позвонками новых зданий, она равнодушно взглянула на стол для прессы, и даже на таком расстоянии Морган различил в ее глазах ту туманную синеву, которая на Юге окутывает неясные очертания дальних гор. Внезапно эти глаза взглянули на него пристально и властно, словно говоря: «А почему мне нельзя измерить тебя, как ты измерял меня?» Морган не попытался уклониться от этой неподвижной напряженности: его убежище за ворохом песнопений было обнаружено, и он улыбнулся широко и смущенно, а она отвела глаза и вновь застыла.

— …рады услышать ваше весомое мнение об этом важном вопросе, — договорил Зеб Ванс.

— Мне это очень приятно, господин председатель.

— Но прежде…— Зеб Ванс подался вперед, и его очки сползли даже ниже, чем у Андерсона, придав ему сонный и простодушный вид. Волосы у него словно немного растрепались, чего еще несколько минут назад сказать было нельзя, корявые руки рылись в бумагах, как будто он что-то потерял.— Но прежде, мне кажется, нам следовало бы узнать — тоже только для занесения в протокол, — какова ваша доля на той превосходной ферме, которую вы получили от своего покойного отца.

Вот она, статья, решил Морган. «Здесь сегодня началась политическая кампания будущего года» и т. д.

Андерсон был наготове.

— Ну что ж, сенатор, как мой, а также ваш добрый друг А. Т. Фаулер, и я пользуюсь случаем еще раз подтвердить, что он мой добрый друг… я выращиваю много табака, хотя и гораздо меньше, чем в свое время губернатор Андерсон. Вот наши книги показывают,— он извлек откуда-то большой лист, нагнулся над ним и провел длинным пальцем по столбцам цифр,— когда вступила в действие табачная программа, под табаком у нас было чуть больше ста шестидесяти пяти акров, а теперь, после всех урезок на протяжении ряда лет, моя доля составляет семьдесят восемь акров, что, конечно, не ставит меняв один ряд с А. Т., но все-таки это немало, а получаем мы с акра примерно столько же, сколько и он, с божьего соизволения, около тонны. Должен прибавить, что в нынешнем году эти семьдесят восемь акров под табаком приходятся на одиннадцать семей — мою собственную и арендаторов — и в какой-то мере определяют их благосостояние. Ну, а что до других занятий, я опять-таки похож на А. Т. и могу сослаться на различные капиталовложения, однако ни в городе, ни в его окрестностях у меня никаких активных деловых интересов нет, кроме одной только фермы.

Морган решил, что первый раунд закончился вничью. Зеб Ванс нанес еще один пробный удар:

— А помнится, губернатор владел всем, чем стоило владеть, по обе стороны Лайв-Оук-стрит.

— Мы сохранили, — сказ Андерсон, слегка повернувшись, словно включая в это «мы» и Длинные Загорелые Ноги в первом ряду за его спиной,— только то, чем он дорожил больше всего: землю и родовую усадьбу.

А Джесс Джеймс дорожил только своей лошадью, и Пирпонт Морган — только своим особняком. Это настолько превосходило всякое вероятие, что позади Андерсона раздался смех, какой можно услышать среди любителей рыбной ловли или игроков в гольф, если кто-нибудь соврет слишком уж лихо. А когда Андерсон и сам весело улыбнулся явной несуразности такого ответа, смех стал всеобщим.

Второй раунд выиграл Андерсон. Зеб Ванс порылся в бумагах и откинулся, чтобы внимательнее рассмотреть своего противника. Оффенбах, отдуваясь и пыхтя, подвинулся поближе к столу, точно дремлющий боров, который подергивает жирным брюхом, отгоняя мух.

— Еще одно для занесения в протокол,— хрюкнул Оффенбах.— Не будет ли свидетель… уф… мистер Андерсон… уф… так любезен… не ответит ли он на вопрос, который сам задал мистеру… уф… А. Т….считает ли…

— Фаулеру,— сказал Андерсон.— А. Т. Фаулеру.

— Ну да, Фаулеру. Но вы, сэр… уф… вы верите в эти виды контроля, которые, как сказал мистер… уфф… Фаулер… как на них ни посмотреть, сковывают вашу… уфф… инициативу.