На «Баунти» в Южные моря

С той самой минуты, как «Баунти» покинул Таити, Блай потребовал, чтобы все несли службу, как положено, и строго следил за дисциплиной. Требование вполне естественное, но после пяти месяцев привольной жизни матросам трудно было сразу вернуться к старому распорядку. Особенно томился Флетчер Крисчен — на Таити он был сам себе господин, а тут ему опять приходилось подчиняться командиру. К тому же еще до отплытия с острова дружба между ними явно начала разлаживаться. Можно только гадать о причине, но не исключено, что Блай в глубине души завидовал беспечному существованию, которое Крисчен вел на берегу.

По привычке Блай подкреплял свои усилия восстановить дисциплину на борту отборной бранью, не скупясь на выражения вроде «подлецы, жулики, сволочи, скоты, мерзкие негодяи», и грозил еще до Торресова пролива «расправиться с половиной команды, а офицеров заставить попрыгать за борт». По словам одного заслуживающего доверия свидетеля, Крисчен и его лучший друг гардемарин Стюарт в конце концов «стали бояться Торресова пролива, как ребенок боится палки».

Довольно кстати некоторое разнообразие в корабельную рутину внес смерч, показавшийся на горизонте 9 апреля. Он шел, казалось, прямо на «Баунти», но стремительно промчался мимо. Тем не менее Блай успел настолько внимательно рассмотреть его, что составил затем лучшее и наиболее полное в морской литературе того времени описание этого редкого и достаточно опасного явления природы. Вот эти меткие, бесстрастные строки: «Насколько я мог судить, поперечник смерча вверху равнялся приблизительно двум футам, внизу — восьми дюймам. Не успел я сделать это наблюдение, как заметил, что он быстро приближается к судну. Мы тотчас изменили курс и убрали все паруса, кроме фока. Вскоре смерч, издавая шуршащий звук, прошел в десяти ярдах за кормой, однако мы при этом ничего не ощутили. По моим расчетам, он двигался со скоростью десяти морских миль в час. Идя на запад, навстречу ветру, смерч через четверть часа исчез. Единственным видимым признаком связи водяного столба, который летел выше наших мачт, и моря под ним был водоворот поперечником около шести ярдов. Из-за спирального движения водоворот образовал глубокую воронку. По окружности его на пятнадцать-двадцать футов вверх косо била вода. На этой высоте фонтан как бы пропадал, и мы не могли разобрать, соединяется ли он с водяным столбом».

А через два дня неожиданно прямо по курсу показался необычный атолл с возвышенностью на коралловом кольце. На всех картах тут было пусто — следовательно, они сделали новое открытие. Забыты были недовольство и раздоры, моряки с волнением высматривали лодки островитян. Однако пирога подошла только на следующий день и в ней, увы, не было ни одной женщины. Четверо гребцов говорили на диалекте, родственном таитянскому, и Блай без труда выяснил, что остров называется Аитутаки. (Это был один из островов Кука; он сохранил свое имя до наших дней). Так как свежего провианта было вдоволь — команда ежедневно получала свинину, бананы и плоды хлебного дерева, — а островитяне казались не очень-то радушными, «Баунти» в тот же вечер пошел дальше.

Затем ничего особенного не происходило до 17 апреля: в этот день Блай решил, что его прямой долг отклониться от курса и проверить, правильно ли указаны координаты открытого Куком острова Севидж, он же Ниуэ. С легким огорчением Блай убедился, что все верно, и взял курс на острова Тонга, где намечалась последняя остановка «Баунти» в Южных морях. Благодаря заботе Нелсона и Брауна все саженцы были в отличном состоянии, и заменять увядшие растения не требовалось. Но из-за растений запасы воды убывали куда быстрее обычного, и не мешало их пополнить. Участие в экспедиции Кука и тут помогло Блаю: он помнил, что на острове Номука есть хороший источник.

Прежде чем корабль дошел туда, Крисчену снова пришлось испытать на себе гнев командира. На сей раз он не стерпел и резко ответил:

— Сэр, вы так меня оскорбляете, что мне служба не в радость. Из-за вас я уже которую неделю сам не свой.

Неизвестно, что на это ответил Блай, но можно догадаться.

Как только «Баунти» вечером 23 апреля бросил якорь в одном из заливов Номуки, корабль окружило множество лодок с плечистыми гребцами, которые сразу узнали Блая. Тщательная проверка показала, что один саженец погиб и еще два-три поникли. Все остальные тысяча двенадцать растений отлично принялись, но ревностный Блай просто не мог привезти на Ямайку меньше растений, чем заготовил на Таити, и на следующее утро он послал Нелсона за свежими побегами. Одновременно предприимчивый Пековер развернул оживленную меновую торговлю с островитянами.