На белом камне

Я был голоден. Мне подали маленькие кусочки, нарезанные четырехугольниками. Это было недурно, но вкуса я никак не мог разобрать. На столе были всевозможные сыры. Морэн налил мне легкого пива и предупредил, что я могу пить вволю, так как оно не содержит в себе алкоголя.

— В добрый час, — сказал я. — Я вижу, что вас заботит алкогольная опасность.

— Ее уже не существует, — ответил мне Морэн. — Алкоголизм удалось уничтожить еще до окончания истекшей эры. Без этого было бы невозможно установить новый порядок, Пролетариат, употребляющий алкоголь, не способен освободиться.

— Не усовершенствовали ли вы также и питание? — спросил я, пробуя причудливо вырезанный кусок.

— Товарищ, — ответила Персеваль, — ты, должно быть, имеешь в виду химическое питание. Успехи еще недостаточны. Напрасно мы командируем наших химиков на кухни. Их пилюли никуда не годятся. За исключением того, что мы научились довольно сносно распределять дозы калорийных и питательных веществ, мы едим почти так же грубо, как ели люди прошлой эры, и испытываем от этого столько же удовольствия.

— Наши ученые — сказал Мишель, — пытаются ввести рациональное питание.

— Ну, это ребячество, — подхватила молодая Шерон. — Ничего путного не будет, пока не устранят толстой кишки — органа бесполезного и даже вредного, очаг микробного заражения. Но к этому придут.

— Каким образом? — спросил я.

— Да просто вырежут. И это уничтожение, сперва хирургически достигнутое у достаточного количества индивидуумов, станет закрепляться наследственностью, и со временем сделается свойством всей расы.

Эти люди обращались со зимой по-человечески и говорили предупредительно. Но я не легко проникал в их нравы и в их мысли и замечал, что я не интересовал их ни в каком отношении, и что они испытывали совершенное безразличие к моему образу мыслей. Чем любезнее я с ними говорил, тем более ослабевала их симпатия ко мне. Когда я обратился к Шерон с какими-то комплиментами, хотя и вполне искренними и скромными, она даже перестала смотреть на меня.

После ужина, обратись к Морэну, который казался мне человеком умным и добрым, я сказал ему с искренностью, тронувшей меня самого:

— Господин Морэн, я не знаю ничего и жестоко страдаю от того, что ничего не знаю. Повторяю: я прибыл издалека. Скажите мне, пожалуйста, как была учреждена Европейская Федерация, и дайте мне понятие о существующем общественном строе.

Старый Морэн запротестовал.

— Да ты просишь рассказать тебе историю целых трех веков. Ведь этого хватит на недели и даже месяцы. И есть много таких вещей, что я не сумею тебе рассказать, потому что сам их не знаю.

Я стал его упрашивать дать мне, до крайней мере, общий обзор, какой дают детям в школе. Тогда Морэн откинулся в кресле и начал:

— Чтобы знать, как сложился существующий строй, надо подняться к очень давнему прошлому. Главным делом XX века настоящей эры было исчезновение войны.

Гаагский арбитражный конгресс, учрежденный в, разгар варварства, ничуть не содействовал поддержанию мира. Но другое, более действительное, учреждение создалось в ту же эпоху. В парламентах различных государств образовались группы депутатов, которые вступили между собой в сношения и ввели обычай обсуждать сообща международные вопросы. Их решения, выражая миролюбивую волю все возростающего большинства избирателей, приобрели большой авторитет и заставили задуматься правительства, из которых самые неограниченные, за исключением России, к тому времени уже приучились считаться с народным чувством. Нам кажется удивительным, что никто тогда не угадал в этих собраниях депутатов, явившихся из всех стран, первой попытки международного парламента.

Впрочем, партия насилия была еще очень могущественной и в империях и даже во французской республике. И если опасность династических войн и тех дипломатических войн, которые затевались за столами с зеленым сукном во имя поддержания так называемого европейского равновесия, была уже устранена навсегда, все же, в виду плохого состояния европейской промышленности, можно было опасаться, как бы конфликт торговых интересов не произвел какого-нибудь ужасного пожара.

Пролетариат, недостаточно организованный и еще не проникшийся сознанием своей силы, не мог воспрепятствовать вооруженным схваткам наций, но сделал их менее частыми и сократил их длительность.

Причиной последних войн было буйное помешательство старого света, именуемое колониальной политикой.

Англичане, русские, немцы, французы, американцы упорно оспаривали друг у друга то, что они называли «сферой влияния» в Азии и Африке — области, где они могли установить на основе грабежа и убийства экономические сношения с туземцами. Они разрушили в Азии и Африке все, что только можно было разрушить. Потом произошло то, что должно было произойти. Они сохранили бедные колонии, которые им стоили очень дорого, и лишились богатых колоний. Не считая того, что в Азии одни героический народец, получивший просвещение от Европы, заставил ее уважать себя. Такова была великая услуга, оказанная человечеству Японией в варварские времена.