На берегах Босфора. Стамбул в рецептах, историях и криках чаек

Я не стала посвящать свою новую знакомую в то, что вчера утром в приложении я проложила маршрут до этой самой улицы Нисбетие и прикинула время в дороге с учетом пробок в утренние часы. И вот – вуаля! – я прибыла на встречу вовремя. Хотя, пожалуй, лучше рассказать ей про мое ноу-хау… но именно в этот момент у нее зазвонил телефон, и ее голос снова зазвенел неприятными визгливыми нотками. При этом она одновременно смахивала с меня соринки и копошилась в безразмерной сумке в поиске, видимо, все той же расчески. Удивительная женщина!

Хозяйка квартиры задерживалась еще на час, и растерянная Ешим-ханым, понимая, что такая вольная трактовка времени выглядит невежливо даже в рамках стамбульского этикета, пригласила меня на чай.

Буквально в трех минутах от высотки с предполагаемой квартирой располагалась целая цепочка кафе и ресторанов. Их запорошенные скупым снегом пороги казались грязными и разбитыми. Я поежилась в тонком кашемировом пальто (в моем ташкентском гардеробе это оказалось самой теплой вещью, а покупать что-то новое не было настроения).

Некоторые смельчаки пили чай прямо на улице, подпирая плечами холодные влажные стены заведений. Атланты ХХI века…

После каждого глотка терпкого напитка они глубоко затягивались сигаретой и философским взглядом провожали прохожих. Вся эта межсезонная игра света, капель и теней напомнила мне полотна Коровина, сюжеты которых оживали на глазах.

Ешим-ханым резко подняла голову. На вывеске красовался черный петух. Убедившись, что надпись обозначала именно то, что надо, она широким жестом распахнула дверь. Меня тут же обдало мягким домашним теплом и невероятно бархатным запахом кофе. Мы разместились на велюровом диване у окна, так что можно было легко наблюдать за происходившим на тротуарах.

Моя спутница зацепила дамочек за соседним столиком рассказом о том, какой на улице дождь. Неужели она думает, что они не знают?! Однако, к моему удивлению, те в недоумении подняли брови и минут пять обсуждали нехарактерную для этого сезона непогоду. По крайней мере, мне показалось, что говорили они именно об этом.

Я же наслаждалась глоток за глотком приятно обжигающим ince belli cayı[3] с легким привкусом бергамота и чабреца. Невероятное тепло разливалось по телу, мешая сосредоточиться на огромном количестве дел, запланированных на день. Резким движением я достала ежедневник, чем тут же спугнула сладостное ощущение неги, которое витало над каждым столиком.

– Нет-нет, вначале чай, потом дела, – затараторила риелтор.

В это время официант поставил прямо перед моим носом две тарелки. Даже при тщательном изучении содержимого я вряд ли могла бы сказать, что это. Обрадовавшись моему смятению, Ешим-ханым тут же принялась меня кормить, став невероятно похожей на тех чудаковатых бабушек, которые считают своих внуков вечно голодными.

– Это обязательное блюдо на завтрак – bal kaymağı[4].

На большой тарелке лежала густая шапка сливок, жирность которых явно превышала 45 процентов, и в ней утопали ложки три янтарного меда. Такой каймак я нередко покупала в Ташкенте, а после разводила молоком, чтобы получить стандартный вариант в 33 процента.

Аппетитно пережевывая, моя милая собеседница щебетала по поводу пользы такого завтрака. Она отломила кусок хрустящего симита[5], сплошь усыпанного ароматным кунжутом, намазала на него каймак, сверху мед – и тут же отправила эту пирамиду в сладострастно открытый рот.

– Это очень вкусно! И так поднимает настроение! Обязательно попробуй, иначе я не отстану.

Конечно, она не отстанет. Я с горечью подумала все о тех же пяти килограммах и надкусила еще теплый симит со сливочно-медовым топингом, заботливо протянутый новой знакомой.

Есть много легенд и песен о романтическом завтраке с круассаном, о бриошах и датских улитках. Все это я пробовала сотни раз и признаю их великую роль в истории кулинарии, но этот симит заставил остановиться время.

Не поверив своим ощущениям, я быстро намазала еще один кусок и поспешила запихнуть поскорее в рот, уверенная, что во второй раз я пойму, что заблуждалась. Но нет, опять восторг!

В это хмурое серое утро я не готова была ничем восхищаться. С меня вполне хватило импрессионистской улочки Нисбетие, манящей теплыми огнями крохотных ресторанчиков. В остальном же хотелось остаться в своей глубокой депрессивной печали, которая, как мне казалось, придавала едва уловимый шарм моему уездному образу. Но все пошло не по плану. В хитрых глазах Ешим засверкали искорки ликования и победы. Может, она думает, что так же легко я подпишу договор аренды? Она поднесла к ярко накрашенным губам уже пятый стаканчик чая и снова прошептала: