На берегах Дуная

— Наши люди, дивизия наша бьется, полки и батальоны, — отрывисто говорил Чижов окрепшим голосом, — жива дивизия, жива и не уничтожена. Мы будем бить фашистов по тылам. Скуем их на дорогах и перевалах. Соберем в кулак всю дивизию и вражьей кровью искупим свою вину перед Родиной, перед партией. Сейчас наша задача — восстановить управление войсками, собрать разрозненные группы, объединить их и продолжать бить врага. Всех одиночек и мелкие группы собирать здесь, на этих сопках. С равнины полки и батальоны вывести в горы. Вы, Камышин, останьтесь здесь, организуйте круговую оборону и держитесь. Вы, Александров, пробирайтесь к Маркелову. Слышите, на левом фланге — это его батальоны ведут бой. Михальчук и Петросян, идите на правый фланг. Там стояли танковая бригада и один наш полк. Связаться с ними и выводить сюда, в район этой сопки. Я иду в центр. Начальнику связи любыми путями достать рацию, установить связь с корпусом или армией. Остальных офицеров, Камышин, используйте здесь для организации командного пункта и управления войсками. Просмотрите ближайшие леса. Там должны быть отдельные группы наших. Всех собирайте здесь. Мне, Александрову, Михальчуку и Петросяну — по три автоматчика.

Василий Иванович Чижов попрощался с офицерами.

— Не стоило б ходить вам самому, — настойчиво проговорил Камышин, наклоняясь к полковнику.

На худом, с острыми скулами лице Чижова чуть дрогнули запекшиеся губы, ноздри прямого широкого носа яростно вздулись, темные глаза укоризненно жгли начальника штаба.

— Место командира с войсками! Растерял войска — собирай!

Он круто повернулся, махнул рукой ординарцу и двум солдатам, подхватил автомат и зашагал в белесую неизвестность. Ординарец и автоматчики, не сговариваясь, полукругом окаймили полковника.

Чижов изредка останавливался, оглядывался по сторонам, вслушиваясь в звуки неутихавшего боя, и снова шел. На пригорке он поскользнулся, тихонько охнул. Живот резануло острой болью. Опять разыгрался приступ застарелой язвы желудка. Стиснув зубы, он усилием воли пытался подавить боль.

Впереди какое-то подразделение вело бой, видимо находясь в полном окружении.

— Ложись, — скомандовал автоматчикам полковник и смаху рухнул в снег.

Метрах в тридцати смутно чернели фигуры людей, озаряемые вспышками выстрелов. За ними, совсем недалеко, рвали темноту ответные выстрелы. По количеству отблесков Чижов определил, что против немцев дерется не меньше стрелковой роты. Он знал, что в этом самом месте проходили первая и вторая траншеи обороны. Видимо, какой-то смелый командир стойко удерживал траншеи и не покинул своих позиций. Василий Иванович пытался припомнить, какая рота оборонялась в этом районе, но не мог, и решил пробиться к этой роте.

— Огонь! Только ниже, бить прямо по черным фигурам, — вполголоса приказал он автоматчикам.

Под перекрестным огнем темные фигуры вскакивали и тут же валились в снег. С противоположной стороны стрельба прекратилась.

— Наши! Товарищ гвардии капитан, наши! — взахлеб кричал кто-то звонко и оглушительно.

— За мной! — вскочив, рванулся Чижов и, не чувствуя ни боли в животе, ни тяжести собственного тела, стремительно побежал по зыбкому снегу.

— Ура! Наши! Соединились! — ураганом неслось навстречу, и неудержимая радость охватила полковника.

Он наскочил на какого-то низкорослого солдата, обхватил его плечи и, целуя, прижался к мокрой колючей щеке.

— Голубчики! Удержались! Молодцы! — задыхаясь, говорил он, не отпуская солдата.

— Товарищ гвардии полковник, вы, — подбежал к нему кто-то высокий, расставил руки, хотел было обнять комдива, но тут же опустил руки и четким, негромким голосом доложил: — Товарищ гвардии полковник, вторая стрелковая рота удерживает свою позицию. Командир роты гвардии капитан Бахарев.

— Здравствуйте, Бахарев, — сжал полковник руку капитана, — сколько противника?

— Мимо роты и через роту в тыл прошло семьдесят девять танков и тридцать восемь бронетранспортеров. Роту окружили до двух батальонов пехоты. У меня осталось два офицера, пять сержантов и шестьдесят девять солдат. Два сержанта и семнадцать солдат присоединились из третьего батальона.

— Что вы решили делать?

— Пробиваться в горы к своим.

— Хорошо. Командуйте.

Капитан отдавал короткие распоряжения. Для прикрытия отхода он оставил всего-навсего одного сержанта и трех автоматчиков, приказав им, как только рота бросится в атаку, немедленно присоединиться к ней.

— Почему вы решили прорвать окружение именно в этом месте и кричать «ура»? — спросил полковник.

Бахарев обернулся и почти на ухо прошептал:

— Тут главные силы противника. Я подавлю их огнем, рванусь, и фланги мне не страшны. Там у них жидковато. А на «ура» наши со всех сторон потянутся. Тут немало по окопам отбившихся групп и одиночек. Да и немцу страшнее. Главное — напугать!

Бахарев щелкнул ракетницей, и через мгновение ослепляющий свет залил взгорок. Взметнулась вторая ракета, и рота, как один человек, в едином порыве рванулась, заглушая шум стрельбы неудержимым «ура».