На берегах Голубой Лагуны. Константин Кузьминский и его Антология. Сборник исследований и материалов

Два тома (ЗА и ЗБ) занимают в основном «провинциалы»[721], в том числе из тех «провинций» СССР, которые отделились в 1991 году.

Первый том, вступительный и самый важный, – примерно наполовину посвящен Москве. Некоторые вкрапления московских авторов есть и в других томах. Отдельного московского тома в АГЛ, как известно, нет.

Попробуем разобраться в истории этой как бы невстречи.

Материалом будут вышедшие тома АГЛ и различные тексты ККК, написанные после 1986 года.

Надо сказать, что у составителя АГЛ была интенция показать

современную русскую поэзию <…> как неотъемную часть <…> всей неоффициальной культуры <…> в этой книге не просто джентльменский набор из <…> имен <…> известных, но и имена известные <…> окажутся в системе их взаимосвязи, а таковая – представит картину в целом. Даны, помимо поэтов, также и отдельные художники, связанные с идеей книги… [АГЛ 2А: 9].

Можно сказать, что по Ленинграду у ККК эта картина действительно сложилась во многом благодаря тому, что он сам был инсайдером, активным участником ленинградской неофициальной культурной жизни: «Из Ленинграда мною вывезена, практически, вся поэтическая продукция за последние 25 лет. Кое-что (не более 10 %) я нашел здесь» [АГЛ ЗА: 11]. Но вот насчет Москвы – это далеко не так.

Вспомним хронологию выхода томов:

АГЛ 1 – 1980

АГЛ 2А – 1983

АГЛ 4А – 1983

АГЛ 4Б – 1983

АГЛ 2Б – 1986[722]

АГЛ 3А – 1986[723]

АГЛ 3Б – 1986

АГЛ 5А – 1986

АГЛ 5Б – 1986[724]

ККК неоднократно заявлял о намерении выпустить московский том (МТ), даже два или три тома: «Я живу в Ленинграде. И в Харькове. Виннице. Новосибирске. Одессе. Таллине. Риге и Львове. Москва далеко еще…» [АГЛ 5Б: 468]; «А сейчас – надо на что-то отправлять 5 томов[725] издателю <…> и терпеливо ждать 9 месяцев ее родов. И – приниматься за Москву… Еще 2–3 тома» [Там же: 716].

Нередко ККК жаловался то на недостаток материала, то на его избыточность, в которой трудно разобраться. А недостаточное знание дополнялось местным (ленинградским) шовинизмом: «Стихи Лимонова – см. в московском томе, буде таковой когда-нибудь выйдет: покамест – ни одна блядь не желает писать о Москве, а что там творилось – не знаю, да и, честно говоря, не особенно хочу знать. Куды интересней – Харьков или Бельцы» [АГЛ ЗА: 15].

С одной стороны, материала было много: «Элита – Лён, Алейников, Величанский, приезжая в Ленинград, привозили стихи Губанова, Лимонова, многих <…> Кублановский для меня – один из доброй сотни поэтов московских, и далеко не в первых рядах… Поэтому – помещаю его в Рыбинск» [Там же: 507].

Или позднее:

– Почему периферия вроде Харькова и Киева успела найти отражение в Антологии, а Москва нет?

– Дело в том, что Харьков, например, узнать не трудно. Кроме Чичибабина и Мотрича, там начинали Лимонов, Милославский, Бахчанян, наконец, Саша Верник. Петербург, скажем, строго иерархичен: от ахматовских сирот наверху, до сомнительных салонов внизу, все поэты знали друг друга и свой «табель о рангах». Москва растекается хаосом, хотя я работаю и занимаюсь ей тридцать лет. Круг Гробмана, круг Коли Бокова (издатель «Ковчега»), круг Айги и Севы Некрасова. Можно набрать сотни. Я и набрал сотню-другую: Сапгир, Холин, старик Кропивницкий, Ян Сатуновский. Потом «Смоги» (самые молодые гении): Саша Соколов[726], Володя Алейников, Леня Губанов… Сейчас там наводят хрестоматийный глянец, а сколько выпало из обоймы!? Например, прекрасные поэты Панкратов и Харабаров…

[Агафонов 2013]

С другой стороны: