На берегах Гудзона. Голубой луч. Э.М.С.

— Я вызову мистера О’Киффе по телефону, — сказала Винифред и поднялась.

— Хорошо.

Но О’Киффе не было ни в его квартире, ни в редакции.

Улыбка исчезла с лица Лока, когда он услышал, что девушка и теперь отказывается позволить ему взломать печать.

— Моя милая, — произнес он сурово, — вы забываете, что я не только друг вашей семьи, но и представитель закона. Я должен проникнуть в библиотеку, а поэтому принужден сломать печати.

Напрасно Винифред упрашивала его отказаться от этого намерения. Он сердито вышел, поднялся на второй этаж, взломал красную печать и вошел в библиотеку. Через короткий промежуток времени он нашел свои обязательства. Одновременно с этим его взгляд упал на какую-то бумажку, исписанную странными знаками. Он развернул этот листок, разложил его на коленях и принялся разбирать. Внезапно его охватило странное чувство: кровь его с необычайной быстротой начала циркулировать в жилах, мозг заработал точнее и скорее, чем когда бы то ни было…

Винифред возбужденно шагала взад и вперед по своей маленькой комнате. О’Киффе будет на нее сердиться, а между тем О’Киффе единственный верный друг, оставшийся у нее и Аллана. Но что же она могла сделать? Она, ведь, не могла воспрепятствовать полицейскому комиссару проникнуть в библиотеку. Она подошла к телефону и снова позвонила О’Киффе. Она застала его в редакции. Винифред поспешила сообщить ему о том, что произошло после его ухода, и просила его придти. Он обещал, что будет через час; раньше ему нельзя уйти из редакции.

Винифред взглянула на часы. Прошло уже полчаса с тех пор, как Лок ушел в библиотеку. Девушка взяла книжку и принялась читать. Однако, ей не удавалось сосредоточить своего внимания. Мысли ее были далеко, в камере Крегана. Что он теперь делает? Знает ли он, что его друзья напрягают все усилия для того, чтобы его спасти?

Где-то пробили часы. Вот уже три четверти часа, как Лок находится в библиотеке. Что он там делает так долго? Библиотека казалась Винифред опасным и губительным местом. Почему Лок не возвращается? Почему не идет О’Киффе? Ее охватил страх. Стараясь овладеть собой, она сжала кулаки и присела на софу. Снова пробили часы. Уже прошел час с тех пор, как Лок отправился в библиотеку. Винифред больше не могла выносить этого нервного напряжения. Даже если Лок будет сердиться на нее, она поднимется наверх. Ей необходимо знать, что там происходит.

Она подошла к двери и позвонила. Вошел лакей.

— Постучитесь, пожалуйста, в библиотечную дверь и скажите мистеру Локу, что мне нужно с ним поговорить.

— Слушаюсь, мисс.

Лакей постучал один раз, второй, третий, потом еще в четвертый раз. Ответа не было. Дверь оказалась запертой изнутри. Он вернулся к Винифред:

— Никто не отвечает на мой стук, мисс.

— Вы должны войти в комнату, — дрожа от страха произнесла девушка.

— Дверь заперта.

— Позовите полицию. Полицейский, вероятно, где- нибудь поблизости. Затем позовите второго лакея и взломайте дверь.

Лакей повиновался. Винифред поднялась наверх и осталась ждать в коридоре.

Полицейский постучал несколько раз в дверь и окликнул Лока, но и он ответа не получил.

— Взломайте дверь! — задыхаясь крикнула Винифред.

Взломали дверо, Винифред вошла в комнату и с криком ужаса выбежала обратно.

Полицейский комиссар лежал распростертым на полу у письменного стола.

ГЛАВА XI Объявление войны

В то время, как полицейский звонил по телефону в участок, приехал О’Киффе. Винифред еще не пришла в себя от ужаса. Она производила впечатление совершенно отчаявшегося человека, и ей стоило больших усилий объяснить репортеру, что произошло. О’Киффе безуспешно старался успокоить дрожащую девушку. Он побледнел, и в его глазах вспыхивали гневные огоньки.

— Дурак, — выругался он, — и зачем только он вмешался в это дело. Почему он бросил вызов неизвестной силе?

Внезапная мысль заставила его содрогнуться: «удар предназначался мне, и вместо меня погиб другой».

В это время прибыли полицейский инспектор и судебный врач, а также Джонсон и Гэй, которого вызвал по телефону лакей. Приступили к осмотру трупа. Врач сказал:

— Насколько я могу судить, смерть наступила от разрыва сердца. Только странно, что все тело покрыто такими же голубыми пятнами, какими было покрыто тело покойного Кардифа.

Джонсон обыскал комнату и обратил внимание на то, что обе двери запечатаны и что печати не тронуты. О’Киффе тщательно осмотрел письменный стол и обнаружил небольшой металлический слиток. Странное выражение появилось на лице репортера; он быстро схватил и спрятал слиток в карман.

Полицейский инспектор, сняв допрос, уехал. Джонсон приказал полицейскому остаться в коридоре и направился в сопровождении О’Киффе в библиотеку. Сыщик, видимо, был чрезвычайно взволнован, он большими шагами ходил по комнате и что-то бормотал.

О’Киффе, в изнеможении, опустился на диван, и только один Гэй был совершенно спокоен.

Остановившись перед О’Киффе, Джонсон в течение некоторого времени, молча смотрел на него и потом воскликнул:

— Что вы на это скажете? Эта комната — настоящая мертвецкая: два покойника на протяжении одного месяца!