На берегах озера Эль-явр

– Ну, ну, прекрати призывать сырость. Грибы в этом году и без тебя уродятся. Продолжай. Оле терпеливо ждал, пока неудачница справится с приступом обиды.

– А еще она сказала, что, может быть, мне выпадет судьба стать матерью пяти поросят или козлят. А я не понимаю, что я сделала плохого и я не хочу прыгать в Водопад, – и молодая ведьма вновь залилась слезами.

Оле Мортенлин пробормотал что-то очень тихо и неразборчиво, улыбнулся, вздохнул и погладил ее по голове.

– Иди домой, милая, и не ходи к Водопаду в эту пятницу. Фру Йотта Свамменхевен пошутила, у нее было плохое настроение. Ты еще научишься помогать людям в их маленьких неприятностях, а уж посылать удачу или менять судьбу человека и впрямь не твое дело…

Пока Оле Мортенлин сидел на камне, тормошил щенков Айки и вспоминал свою встречу с молодой ведьмой, Хильда оделась, приготовила завтрак и пригласила Оле в дом.

Они сели за стол и славно поговорили о разных вещах, не забывая о копченой курице, соленых грибах и жареной картошке. Потом Оле достал свою дощечку, резец и продолжил вырезать узоры, не прекращая разговора с Хильдой.

Пальцы Оле и крепкие загорелые кисти рук работали ловко, красиво и стремительно. Казалось, не они управляют резцом, а сам инструмент тянет и ведет их за собой. И когда появлялась на свет еще одна спелая ягода или нежный лепесток, инструмент замирал, а пальцы любовно гладили, протирали и нежно ласкали поверхность дерева, а потом тоже замирали в восхищении перед совершенством своего творения.

– Как это у вас ловко получается! – Хильда не отрывала глаз от дощечки, на которой уже появился фантастический букет растений.

– Это не только я делаю. Это мой Могакан Гор-цик, – и Оле Мортенлин осторожно и трепетно провел лезвием своего ножика по раскрытой ладони. – Пару лет назад он мне попался на глаза в дедовом сундуке со всяким барахлом из Стамбула. Завернут был в кусок шелка. Тряпка вся истлела, я и хотел ее выбросить. А там он оказался. Посмотри, у него ведь имя есть, видишь, на ручке вырезано, – и Оле, держа свой резец за лезвие, показал Хильде красивый орнамент на деревянной ручке ножа.

– Это разве буквы? – удивилась Хильда, хотя что-то ей показалось знакомым в линиях орнамента.

– Сам-то я в этом не понимаю, но один знающий человек прочитал и сказал, что это какой-то древний армянский алфавит. И что имя его – Могакан Гор-цик, то есть резец Волшебника. Тогда и начал я резать деревяшки, а до того и в мыслях не было.

– А как он в сундук дедов попал?

– Точно не скажу, но вспомнил потом я рассказ деда моего, шкипера торговой шхуны Магнуса Таденлика. О его приключениях в Стамбуле…

Их беседу прервало хриплое урчанье Берсерка. Он появился на пороге не один, а в сопровождении беленькой чистенькой кошечки с голубыми глазами. У нее в зубах пищали два котенка. Остальные остались на траве перед домом.

Берсерк, не обращая внимания на Оле и Хильду, подвел свою подругу к деревянному ящику под широкой лавкой. Там она и устроила котят, заботливо облизав их. Потом отправилась за оставшимися на улице.

Когда все котята были уложены в ящик, Берсерк буркнул Хильде, проходя мимо и задев ее хвостом: «Накорми моих детей и их мать, я должен отлучиться по делам. Что-то старый вонючка Гревлинг засуетился, не собирается ли он переселиться в другое место, мне надо знать».

На Оле Мортенлина Берсерк не бросил даже мимолетного взгляда. И не подошел к нему. Когда за Берсерком закрылась дверь, Оле расхохотался и рассказал Хильде о своих непростых отношениях с этим заносчивым старым разбойником.

Всё оказалось просто – деловое соперничество. Кто хозяин лесов вокруг озера? Конечно, он, Берсерк. Тогда почему Оле Мортенлин называется смотрителем округа Эль-явр? Это несправедливо. Таково было мнение Берсерка. Впрочем, никого из людей не интересовало мнение лохматого, грубого и весьма потрепанного жизнью лесного норвежского кота. Только Оле Мортенлин и вёльва Йотта Свамменхевен подсмеивались над ним. Но Берсерк с достоинством переносил эти мелкие неприятности.

Внезапно стало темно. Солнце неохотно набросило на себя облачную шаль, и сильный ветер прокричал что-то оскорбительное соснам и елям. Они отозвались жалобным скрипом и бессильным стоном.

Хильда испуганно взглянула на Оле Мортенлина и вскочила, чтобы успеть закрыть дверь. Она с такой силой билась о стену дома, как будто хотела немедленно взлететь по призыву этого дикаря-ветра.

Оле подошел к окну. Снаружи бесчинствовал ураган. На озере вздулись бугры свинцовой воды. Корни деревьев едва удерживали их в почве. А зеленые колючие кроны и золотистые стволы сосен отчаянно и безнадежно стремились отдать себя бунтующему воздуху, пусть и ценой собственной скучной деревянной жизни.

Оле оценивающе посмотрел на бугристое озеро, небесную мешанину облаков и вихри наземного жалкого мусора.

– Да, восточный, сила двенадцать баллов. Рыбакам из Тиммерхавн не успеть укрыться. Надеюсь, что Бог Тор недолго будет буянить. Хотя, если его разозлила Йотта-хромоножка, может и беда случиться, – пробормотал он себе под нос и решительно надел свою кожаную кепку.