На берегу незамерзающего Понта

— Ну при чем здесь твоя мама! — вдруг рассердился Стас. — Я не твоей маме, я тебе хочу машину! Нахрена тебе мужик, если не для того, чтобы обеспечить твой комфорт?

— Ну явно не для того, чтобы говорили, что ты меня за машины покупаешь, — насупилась Полина.

— А я тебя покупаю?

— Ты же понимаешь, о чем я…

— А ты? Ты понимаешь, о чем я? Это просто машина. Прости, но дарить тебе сердечки на открытках — не в моем стиле.

— Подари мне золотое на цепочке, — выдохнула Полина.

— Чушь! Дурацкие капризы.

— Пусть! Но я не хочу никакую машину. Не сейчас. Не так. Это неправильно!

— Ты издеваешься?

— Нет, — она покачала головой и посмотрела прямо в глаза Стасу. — Говорить будут не только обо мне, но и о тебе. А ты на виду не только для близких. Хочешь, чтобы завтра все местные газетенки вопили про капризы «местных князьков»?

— Тебя заботит то, что с тобой — местный князек?

— Я не об этом! — в голосе Полины хорошо были слышны слезы, и губы ее задрожали. — Если бы меня это заботило, я… Я… Ну зачем ты?!

— Я? — его голос прозвучал глуховато и замер в странной вибрации в груди, которую она ощутила. Вибрация угасала несколько секунд. Он молчал. А еще через мгновение отстранился и взглянул на витрину с Пежо. Потом коротко хохотнул: — По крайней мере, когда мы поженимся, я буду знать, что это потому что ты меня любишь, а не потому что я тебя купил.

— Я тебя люблю, — очень быстро и очень близко от уха Стаса проговорила Полина.

— Что-то мне подсказывает, что я тебя люблю несколько сильнее.

— Опыт?

— Способность анализировать. Ладно… проехали… Сюрприз был так себе. К тебе или ко мне?

— Замечательный сюрприз, — теперь Полина шептала в самое ухо Стаса. — Мне понравилось, очень…

— Еще и врушка.

— Я не врушка.

— Не знаю, Поля… — Штофель вздохнул и, окончательно отодвинувшись, пошел обратно к машине. — Придется и дальше встречать тебя с твоих проклятых электричек.

Полина шустро ринулась за ним.

— А мне нравится, когда ты меня встречаешь. Иначе и не поймешь, вдруг не ждешь, а? Ста-а-ас, — заглянула она ему в глаза, — ну Стас! Поехали к тебе? Ты же уже все равно с работы ушел. И переживут они без тебя полдня. А я — нет!

— Поля, ты без меня переживешь полжизни, — медленно проговорил Стас. — А я — между твоими поездами.

— Ты сейчас сказал что-то ужасно умное, — она уткнулась лбом ему в грудь и глухо повторила просьбу: — Поехали к тебе.

— Харчи твоей мамы я есть не буду, — пробормотал он ей в макушку и быстро поцеловал. — Садись.

— Мне больше достанется! — улыбнулась Полина, забраясь в машину.

Теперь они ехали в молчании. Разговор исчерпал сам себя, но хуже всего была витающая в воздухе обида. Его обида. Стас замыкался в себе и с непроницаемым видом смотрел прямо перед собой. На дорогу. Посторонние, зная его непрошибаемость, и не догадались бы. Более близкие — чувствовали. Особенно те, на кого была направлена эта тихая злость, которая никогда не проникала наружу. И Поля чувствовала — точно и ясно. Еще и потому, что с ней он сам становился иным. А теперь был такой же, как с остальными.

Разочарованное — то слово, которое лучше всего характеризовало его молчание.

— А меня Фастовский убьет, если узнает, что я в акции участвую, — ляпнула Полина первое, что хоть как-то сформировалось в ее голове — чтобы разрушить тишину.

Стас кивнул. Видимо, хотел промолчать. Не вышло. Повернул к ней голову и проговорил отчетливо и ясно:

— Размениваться на мелочи, имея цель, глупо.

— Это займет полчаса времени и для хорошего дела. Почему же мелочи?

— Сколько вам там надо собрать? Я перечислю. Для хорошего дела.

— Сколько соберем… Чем больше — тем лучше, — Полина «протопала» пальцами по рукаву его пальто к ладони. — Ты же не сердишься?

— Нет.

— И я нет.

— Тебе и не с чего. Я идеальный партнер.

— А я — так себе, — со вздохом сказала Полька.

— Ты — учишься. Знаешь… вроде того, что жену, чтобы воспитать под себя, надо брать несмышленышем.

— Мама говорит, я безнадежна.

— Твоя мать — не замужем. Не ей судить.

У самого Штофеля родословная тоже была идеальной. Родители прожили в браке сорок с лишним лет. То, что происходило за рамками брака — периодически мелькало в прессе, но, тем не менее, семья оставалась семьей, невзирая ни на что. Делить капитал не входило в сферу интересов ни одного из ее членов.

— Думаешь, у меня получится? — Полина повернула голову к Стасу.

— Ты же отличница. Если ставишь себе цель — добиваешься. Потому мне не нравится твоя акция. И мне не нравятся твои отказы там, где они неуместны.

— Поэтому я быстренько поучаствую в акции и поеду домой.

Стас снова посмотрел на Полю. Почти раздраженно. С ним никто никогда не спорил, не осмеливался даже спорить. И если другие его в таком состоянии не трогали, то Полина — теребила, не давала надеть броню. Она выворачивала его наизнанку своим упрямством.

— В следующий раз я не приму отказа, ясно? — полусердито, полушутя сообщил Штофель.

— Так смотря ж что предложишь, — улыбнулась она.

— Я играю только по-крупному. Это то же самое, что не разменивать себя на ерунду.

— Не сердись. Мне просто все интересно.