На берегу незамерзающего Понта

— Свечи? — спросила она, и губы ее стали медленно растягиваться в улыбку. — Зачем?

— Понадобились, — он опустил взгляд, но тут же поднял его, зажегшийся, лихорадочно пылающий. Сглотнул. Забрал у нее чашку. Взял за руку и, бросив совсем как несколько минут назад в коридоре: — Идем, — повел в комнату, чтобы застыть в дверном проеме.

Рядом застыла и Полина, но ненадолго. Сорвалась с места, подошла к елке. Ее взгляд теперь тоже горел, пока она разглядывала дощечки, шары и свечи. Осторожно, словно боялась, что все рассыплется, развеется, исчезнет, касалась их кончиками пальцев, вдыхала запах, витавший вокруг.

— Ты сам это сделал? — восхищенно спросила она.

— Я решил, что сегодня у нас будет Рождество. Елка в ноябре.

— Прикольно! Ванька… это так прикольно!

— Правда?

— Правда, — она снова вернулась к разглядыванию сложной конструкции, наткнувшись взглядом на надпись. «Мне до тебя — близко». Потом быстро, на мгновение обернулась к Ивану, протянула руку к свертку и поинтересовалась: — Это что?

— Рождество же… разверни, — едва ворочая языком, абсолютно сухими губами произнес он, приближаясь к ней, как лунатик. Его пальцы скользнули по ее щеке. Опустились ниже, обхватив плечо, а он сам зажмурился и, наклонившись, прижался лбом к ее виску.

Полина сняла с импровизированной елочной лапы подарочный сверток, развязала ленту и сдернула сверкнувшую в ее руках упаковочную бумагу. На ладонь ей упал браслет из тонких золотистых кожаных ремешков, в плетении которых затерялись крошечные ракушки. Он явно был выполнен на заказ. К одной из самых тонких полосок крепился небольшой кулон в форме крыльев, на обратной стороне которого было выгравировано «М.З.» Он был немного выпуклый и с почти ажурными краями, поблескивавшими от колышущегося света свечей.

Полька внимательно, с детским восторгом рассматривала браслет, проводя пальцами по ремешкам и подвесу, застыла на буквах и подняла глаза на Ивана:

— И что это значит?

— Мирош Зорин. Ты помнишь?

— Ты… — Полька хлопнула ресницами, ткнулась губами в гладкую Мирошеву щеку и зашептала у самого уха: — Ты! Ты такая бестолочь!

— Выходи за меня замуж, а, — взволнованно, почти испуганно проговорил Ванька, а его пальцы на ее плече сжались изо всех сил — как если бы он боялся хоть на мгновение отпустить.

— А… — так же испуганно подхватила Полина и замолчала, будто голос иссяк.

— Пожалуйста. Я тебе хоть каждый день ёлку ставить буду. Если сейчас заявление подать, то между праздниками успеем, там рабочие дни есть, я смотрел. Только согласись, Поль.

— Да я не против, — голос все-таки присутствовал, но звучал в высшей степени удивленно. — Ты уверен? А родители?

— Позовем на роспись. Ну, я отца, ты — мать. Боишься, да?

— Не-а…

Она и правда не боялась. Неоконченная академия, кабала у Фастовского, мечты о будущей карьере, которые она, хоть и не озвучивала даже самой себе до конца, но всегда блуждали в ее фантазиях, — ничто не имело значения. Ничто не пугало, а было естественным и обыкновенным. Словно иначе и быть не могло. Мирош шумно вдохнул запах ее волос — шампуня и немного уличной свежести, смешивавшийся с ванилью, витавшей в комнате. И только тогда понял, что, должно быть, причиняет ей боль сцепленными на ее теле пальцами. Разжал, но не отпустил, а тесно притянул к себе.

— Значит, да?

— Да.

— Полька…

— Ну Полька, — усмехнулась она. — А что у нас еще сегодня интересного?

— Тебе мало?

— Да! Мало! — сообщила Зорина таким тоном, будто раскрывала великую тайну.

— Ужин в холодильнике считается? Могу кофе сварить еще… с коньяком, а?

— Считается. Есть хочу. Коньяк — не хочу.

— Не выйдет из тебя путёвой старухи, — рассмеялся Иван.

— Придется тебе довольствоваться непутёвой, — весело заключила Полина и чмокнула его в щеку.

— Садись под ёлкой, я сейчас все разогрею и принесу. Хорошо?

— Замечательно!

Полина расположилась на полу, подтянув под себя ноги, и увлеченно принялась надевать браслет. Мирош негромко хохотнул и, пробормотав под нос: «Придурок!», — подошел к ней. Уселся рядом, так близко, что снова чувствовал исходившее от нее тепло. Перехватил ладонь. И в ответ на По́лин удивленный взгляд, забрал украшение из ее рук и помог надеть. Окольцевал. Навсегда. Думал, что навсегда.

* * *

— Вы знакомы, Станислав Иосифович?

— Лично? Нет, — губы тронула едва заметная улыбка, которую собеседник, несомненно, счел бы доброжелательной. Пригубил бокал с мартини и продолжил: — А бизнес — такая сфера, где приходится, так или иначе, пересекаться. С моим отцом, во всяком случае, у них были однажды общие интересы. А теперь есть спорная территория.

— Вы про тендер на строительство железной дороги? Кстати, поздравляю, потрясающий будет проект.

— Спасибо, — Штофель милостиво кивнул, — Мирошниченко — политик, глава городской администрации, если бы победил, оно бы пованивало, не находите? Считайте, что «Sh-Corp» оказал ему услугу.

— Тонко, Станислав Иосифович, тонко, — рассмеялся Костинский, оглядываясь по сторонам.