НА БЕРЕГУ РИО-ПЬЕДРА СЕЛА Я И ЗАПЛАКАЛА

– Я думала об этом, – перебила я. – Тот, кто первым покорил высочайшую вершину Пиренеев, понял, что жизнь без риска лишена благодати.

– Что ты знаешь о благодати?! – воскликнул он, и я увидела, что спокойствие вновь покинуло его. – Одно из имен Великой Матери – Пресвятая Дева Благодатная, и ее руки щедро осенят благословением каждого, кто умеет принимать его.

Нам не дано судить о жизни других людей, ибо каждый знает свое собственное страдание и проходил через собственное отречение. Одно дело – считать, что ты нашел верный путь, и совсем другое – уверять себя и других в том, что этот путь – единственный.

Иисус сказал: «В доме Отца моего обителей много». Дар есть благодать. Но благодати полна и просто достойная жизнь, где есть труд и есть любовь к ближнему. У Марии был на Земле супруг, который сумел показать ценность безымянного труда. Оставаясь в тени, он обеспечил крышу над головой и пропитание своей жене и сыну и дал им возможность свершить то, что они свершили. Его труды важны не менее, хоть почти никто не оценил их по достоинству.

Я промолчала. Он взял меня за руку.

– Прости, я резок и нетерпим.

Я поцеловала его ладонь и прижалась к ней щекой.

– Я хочу объяснить тебе вот что, – сказал он, и на его лице появилась улыбка. – С той минуты, как мы вновь встретились с тобой, я понял, что не смогу обречь тебя на страдания, а они – неотъемлемая часть моей миссии в этом мире.

Я почувствовала беспокойство.

– Вчера я солгал тебе. Солгал в первый и последний раз. Я сказал, что иду в семинарию, а на самом деле поднялся на гору и говорил с Великой Матерью.

Я сказал ей, что если Она захочет, я отдалюсь от тебя и продолжу идти своей стезей – с толпой больных у двери, с поездками глубокой ночью, с непониманием тех, кто хочет отвергнуть веру, с глумливыми взглядами тех, кто не верит, будто любовь приносит спасение. Если так пожелает Великая Мать, я откажусь от самого дорогого – от тебя.

И вновь в этот миг припомнился мне отец-настоятель. Он оказался прав. В то утро был сделан выбор.

– Но все же, если можно сделать так, чтобы миновала меня чаша сия, я обещаю служить миру через посредство моей любви к тебе.

– Что ты говоришь? – в испуге спросила я. Но он словно и не слышал.

– Чтобы доказать крепость своей веры, не нужно сдвигать горы, – продолжал он. – Я готов в одиночку принять и вытерпеть страдание, но – не затем, чтобы разделить его с тобой. Если я пойду прежней стезей, у нас с тобой никогда не будет дома с белыми занавесками на окнах, глядящих на горы.

– Я знать ничего не желаю об этом доме! Я и порог его переступать не хотела! – проговорила я, стараясь не сорваться на крик. – Я хотела сопровождать тебя, быть рядом с тобой в твоей борьбе, быть в числе тех, кто рискует первым. Неужели ты не понимаешь? Ты возвратил мне веру!

Солнце передвинулось, и его лучи освещали стены пещеры. Но теперь эта красота уже мало что значила.

Бог спрятал преисподнюю посреди рая.

– Ты не понимаешь, – заговорил он, и глаза его молили о том, чтобы я поняла. – Ты не понимаешь, какой это риск.

– Но ведь тебя он делает счастливым!

– Да. Но это мой риск.

Я попыталась было перебить его, но, не слыша меня, он продолжал:

– И вот вчера я попросил Пречистую Деву свершить чудо. Я попросил, чтобы Она лишила меня моего дара.

Я не поверила своим ушам.

– У меня есть немного денег, есть опыт, обретенный в моих бесчисленных странствиях. Купим дом, я найду работу и буду служить Богу, как служил Иосиф – со всем смирением безымянного. Мне не нужны больше чудеса, чтобы сохранить мою веру. Мне нужна ты.

Ноги у меня стали ватными, как перед обмороком.

– И вот в ту минуту, когда я обратился к Пречистой с этой молитвой, во мне зазвучали голоса на неведомых языках, и я услышал: «Обопрись руками о землю. Твой дар покинет тебя и вернется в лоно Матери».

– Но ты не сделал этого? – в ужасе спросила я.

– Сделал. Я сделал то, что велел мне осенивший меня Святой Дух. Туман начал рассеиваться, и меж горных вершин вновь заблистало солнце. Я почувствовал, что Пречистая меня поняла – она ведь тоже сильно любила.

– Но она последовала за своим мужем! И одобрила деяния сына!

– У нас нет Ее силы, Пилар. Мой дар перейдет другому – он не пропадет втуне.

Вчера из бара я позвонил в Барселону и отменил лекцию. Едем в Сарагосу – там у тебя много знакомых, легче будет начать оттуда. Я быстро найду работу.

Думать я была уже не в состоянии.

– Пилар!

Но я уже шла по тоннелю обратно, и теперь мне уже не на кого было опереться, и некому было вести меня, и следом за мной шла тысячная толпа – обреченные на смерть больные, обреченные на страдания семьи, несотворенные чудеса, не украсившие мир улыбки, горы, которым суждено навсегда остаться на прежнем месте.

Я ничего не видела, кроме почти физически плотной тьмы, надвигавшейся со всех сторон.

Пятница, 10 декабря 1993

На берегу Рио-Пьедра села я и заплакала. Смутны, расплывчаты были мысли, проплывавшие в моей голове в ту ночь, и сейчас мне трудно припомнить, о чем я думала тогда. Понимаю лишь, что смерть была совсем рядом – но лица ее не помню, куда она вела меня – не знаю.