На берегу Тёмного моря

Вторую книжку – о летающих драконах, битвах и верных соратниках – он буквально проглотил. Она была полна прекрасных приключений, и Джаннеру стало грустно, когда он дочитал до конца, в основном потому, что его жизнь в Глибвуде по сравнению с книгой казалась такой скучной.

Ния вновь повернулась к плите:

– Вашему отцу она тоже нравилась.

Джаннер улыбнулся, представив отца – кем бы он ни был – читающим ту же книгу.

Подо с шумом поднялся на заднее крыльцо и пинком открыл дверь. Тяжело дыша, он держал в вытянутой руке двух мохнатых швапов.

– Ещё двое! – прогремел он и сунул швапов в мешок. Затем старик нагнулся над Малышом и энергично потрепал его по голове. – Не бойтесь, дамы, не бойтесь. Я не стану швырять их с утёса, – сказал он, подмигнув Джаннеру. Старик увидел Лили и, как всегда, просветлел. – А вот и моя маленькая гроза ящеров Лили Отважная! – воскликнул он, повернулся и потрепал по шее Тинка. – И ты, Тинк Быстроногий, который с голыми руками бросился в схватку… и вырвал прекрасную деву из лап чудовища! Та-ак… – дедушка обвёл кухню взглядом в поисках Джаннера, который стоял возле двери, с трудом сдерживая улыбку. – Ага! Джаннер Могучий! Джаннер Хребтолом, который вспрыгнул на спину Клыку – и выжил!

– Папа, перестань, – сказала Ния, наполняя для него тарелку. – Ну, дети, ступайте одеваться, – добавила она, жестом выпроваживая детей и ставя дедушкину яичницу на стол.

Смеясь, все трое выбежали из кухни; дедушка, весело сверкая глазами, зарычал, а потом подхватил Нию и перекинул через плечо. Выходя из кухни, Джаннер слышал, как мать требовала, чтобы её «поставили на место сию же секунду».

Покормив коня Данни и кабанчика, мальчики решили помочь Подо собрать удобрения (от кабанчика) и разбросать их в огороде (чтобы лучше росли овощи, которые предстояло есть всем, в том числе кабанчику). Это заставило Джаннера задуматься о круговороте жизни (и удобрений).

Лили оставалась в доме с матерью – помогала готовить, штопала прореху на дедушкиных бриджах и выгребала золу из очага. Закончив, она села в гостиной со свистоарфой и принялась разучивать новую мелодию, а потом заиграла старинную народную песенку «Возле мыквы в огороде – в круг, в круг».

Все они трудились охотно, даже Тинк и Джаннер, которые сгребали свиной помёт и возили его на тачке[22]. Трудно было жаловаться, когда солнце так славно грело, а в животе лежала яичница. Не говоря уж о том, что накануне они трижды спаслись от смерти и пыток. Но если бы Джаннер был в то утро немного внимательнее, он бы заметил, как часто Ния выглядывает из окна и смотрит в сторону города. Он, возможно, разглядел бы в глазах матери тревогу. И возможно, задумался бы, отчего Подо всё утро не отходит от мальчиков и ни на минуту не откладывает свою верную дубинку.

16. В «Книгах

Перекусив яблоками и хлебом, Джаннер, Тинк и Подо отправились в город. Подо настоял на том, чтобы их сопровождать, и мальчикам стало спокойней. Чем ближе они подходили к Главной улице, тем больше боялись, что их заметит Сларб, или Гнорм, или кто-нибудь ещё из тех, с кем они столкнулись накануне вечером.

Многочисленные гости покинули городок, и в нём царила зловещая тишина. Глибвуду предстоял ещё один долгий печальный год под пятой Клыков. Долговязый Дж. Птиц подметал свою парикмахерскую. В окне «Цветочной лавки Феринии» виднелась табличка «Закрыто». Двери и окна «Единственной гостиницы» были распахнуты, и Подо помахал Шустерам, которые деловито меняли постельное бельё и вытряхивали коврики. Шагги храпел на скамейке у дверей таверны.

Не поворачивая головы, Джаннер украдкой бросил взгляд на тюрьму. Командор Гнорм, к огромному облегчению мальчика, дремал в кресле-качалке на крыльце, сложив мясистые зелёные ручищи на груди. Кольца на его пальцах сверкали даже в тени. Джаннер отвёл взгляд и придвинулся ближе к Подо.

– Ну, парни, бегите к Оскару, – велел старик, – а я уж пригляжу за вами, сидя в таверне. Надо разбудить старину Шагги и промочить жерло.

Джаннер было запротестовал, но тут же замолчал. Он не желал ни минуты проводить в одиночестве так близко от тюрьмы, но и не хотел, чтобы Подо счёл его трусом.

– Да, сэр, – сказал он и выпрямился. – Пошли, Тинк.

Братья на цыпочках миновали тюрьму и направились к «Книгам и укромным уголкам». На коньке крыши словно хищная птица восседал Зузаб, и его лоскутная рубашка развевалась на ветру как флаг.

Джаннер помахал ему.

– Привет вам, Игиби, – произнёс горностранник негромким мягким голосом. – Полагаю, вы приятно провели время на празднике?

Странно, но Зузаб, похоже, не знал, что накануне Джаннер едва избежал смерти.

– Да, – ответил мальчик. – Это был очень насыщенный день.

– Господин Ритип дома? – спросил Тинк.

– Да. Не более часа назад прибыло множество ящиков. Масса новых книг для вас, Джаннер Игиби.

Зузаб был вежлив, но Джаннеру всегда казалось, что в глубине его маленьких глаз кроется нечто большее, чем произносят губы.

Горностранник замолчал и проводил мальчиков взглядом.