На берегу

— Ты сам прекрасно знаешь, что это нужно сделать. Подумаешь, два часа ночи! Хватит тянуть. Ты что, думаешь, что для них так уж важно, сколько сейчас времени, самое главное для них — это чтобы у тебя все было хорошо. — Она подошла к скамье, на которую он бросил свой телефон. — Я думаю, что первой надо позвонить Анне, а она уж свяжется со всеми остальными. — Она протянула ему телефон. — Ты сам позвонишь ей и скажешь, что мы едем к ним, или ты хочешь, чтобы это сделала я?

— Что-то ты вдруг так раскомандовалась?

— Потому что сейчас нужно, чтобы кто-то заставил тебя позвонить им. Ты что, думаешь, что я буду спокойно стоять в сторонке и наблюдать, как она издевается над тобой?

— Понимаешь, дело в том, что я не хотел, чтобы она впутывала в эту историю моих близких, тебя. Мне надо как-то защитить вас от этого.

— Защитить меня? Тебе еще повезло, что я не врезала тебе телефоном по голове.

Он протянул руку:

— Не бей меня! Лучше дай наконец телефон.

Глава двенадцатая

Куины любили собираться на кухне. Там они сидели и сейчас. На плите варился кофе, яркий свет лампы разгонял ночную тьму. Все приехали, вытащив из постели детей. Дрю чуть ли не физически ощущала, как в воздухе сгущается напряжение.

Сонных детей отвели наверх и уложили спать, Эмили осталась за ними присматривать.

— Я очень извиняюсь, что разбудил вас среди ночи, — сказал Сет.

— Если ты вытащил нас из постели в два часа ночи, значит, у тебя на это серьезные причины. — Филлип накрыл своей рукой руку Сибилл. — Ты, может, кого-то убил? Если да, то начинать надо прямо сейчас, чтобы до рассвета избавиться от трупа.

Благодарный Филлипу за попытку разрядить атмосферу, Сет покачал головой:

— Нет, на этот раз я сдержался.

— Ну давай же, Сет, рассказывай! — сказал Камерон.

— Я сегодня встречался с Глорией.

— Почему ты не сказал, что она опять объявилась и что ты собираешься с ней встретиться? — Сибилл сжала руку Филлипа.

— Я встречаюсь с ней уже не в первый раз.

— Но этот — последний. — Камерон был взбешен. — Сет, что, черт побери, происходит? Она уже несколько раз являлась сюда, а ты нам об этом ни словом не обмолвился?

— Это продолжается с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать.

Камерон резко отодвинулся от стола:

— Она многие годы приставала к тебе, и ты все молчал!

— Кричать на него без толку, — сказал Этан спокойно, но что-то в его глазах подсказывало Дрю, что он взбешен не меньше брата. — Ты что, давал ей деньги?

Сет молча пожал плечами.

— А теперь можешь кричать на него, сколько тебе вздумается, — пробормотал Этан.

— Ты все это время давал ей деньги? — Камерон с возмущением уставился на него. — Ты с ума сошел?

— Я делал все, чтобы она не тревожила вас.

— Но она все равно от тебя не отстала, — сказала Анна.

— Да, но…

— Ты должен был нам довериться. Ты же знаешь, что мы никогда не оставили бы тебя в беде.

— Я давал ей деньги. — Сет вытянул руки, раскрыв ладони. — Это было единственное, что могло остановить ее. Мне нужно было сделать хоть что-то, чтобы отблагодарить вас.

— Отблагодарить нас? За что?

— Вы спасли меня. С вами я узнал, что такое настоящая семья. Камерон, ты сделал из меня человека.

Какое-то время Камерон не мог вымолвить ни слова, но когда наконец он заговорил, его голос звучал сердито:

— Мне противно слышать от тебя такое дерьмо. Не хочу ничего знать о какой-то там благодарности, о том, что ты хотел отплатить нам за добро.

— Но он не это имел в виду, — тихо сказала Грейс, изо всех сил пытаясь не расплакаться.

— Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать?

— Камерон никогда не разрешает мне говорить об этом, — только и удалось промолвить Сету.

— Успокойтесь, — сказала Грейс. — Да, они спасли тебя. Они вошли в твою жизнь, когда ты только начал подавать какие-то надежды. Потому, что они любили отца. А потом они стали заботиться о тебе, потому что полюбили тебя самого. Все мы полюбили тебя.

— Я хотел…

— Подожди. — Грейс было достаточно поднять палец, чтобы он умолк. — Но ты должен понимать, что любовь не нуждается в том, чтобы за нее чем-то отплачивали. Камерон тут абсолютно прав.

— Да, это так, я хотел как-то отблагодарить вас. Но дело не только в этом. Она говорила такие ужасные вещи про Обри!

Обри, которая все это время беззвучно плакала, воскликнула:

— Что?!

— Ну, например, стращала меня тем, что с Обри может что-нибудь случиться. Или с ее двоюродной сестрой. Мне же было тогда всего четырнадцать. Я до смерти боялся, что, если я проговорюсь, она найдет способ навредить Обри или кому-то из детей.

— Конечно, ты был напуган, — сказала Анна. — Она на это и рассчитывала.

— И когда она сказала, что ей нужны деньги, чтобы уехать, я подумал, что это лучший способ избавиться от нее. Мне так хотелось, чтобы она исчезла и больше никогда не появлялась.

— И она это прекрасно понимала. — Сибилл вздохнула и поднялась, чтобы принести всем кофе. — Она знала, как много значит для тебя семья.