На ближневосточных перекрестках

Лэйярд писал в своей книге: «Целыми часами я рассматривал эти таинственные символические изображения и размышлял об их назначении и истории… Какие более возвышенные изображения могли быть заимствованы у природы людьми, которые пытались найти воплощение своих представлений о мудрости, силе и вездесущности высших существ?! Что могло лучшие олицетворять ум и знания, чем голова человека, силу — чем туловище льва, вездесущность — чем крылья птицы?!»[7].

Прохожу через восточный портал. Большими пустыми глазами без зрачков смотрит перед собой Мардук, равнодушно отвернулся свирепый Набу, два близнеца, олицетворяющих Нергала, смотрят поверх моей головы на запад, на затянутые тучами горы. Примерно 25 столетий отделяют меня от тех дней, когда здесь кипела жизнь, благодаря искусству древнего камнереза застывшая сегодня на уцелевших барельефах и каменных плитах тронного зала.

Лэйярд, не только удачливый археолог, но и талантливый рассказчик, составил описания многих барельефов тронного зала. Вот одно из них: «На нем изображена батальная сцена: во весь опор мчатся две колесницы; в каждой колеснице — по три воина; старший из них, безбородый (вероятно, евнух), облачен в доспехи из металлических пластинок, на голове его — остроконечный. шлем, напоминающий старинные нормандские шлемы. Левой рукой он Крепко держит лук, а правой чуть лине ДО плеча оттягивает тетиву с наложенной на нее стрелой. Меч его покоится в ножнах, нижний конец которых украшен фигурками двух львов. Рядом с ним стоит возничий, с помощью поводьев и кнута он направляет бег коней; щитоносец отбивает круглым, возможно чеканного золота, щитом вражеские стрелы и копья. С удивлением отмечал я изящество и богатство отделки, точное и в то же время тонкое изображение как людей, так и коней. Знание законов изобразительного искусства нашло здесь свое выражение в группировке фигур и общей композиции»[8].

Но сейчас тронный зал пуст. Отодранные от стен барельефы вместе с изображениями богов были погружены Лэйярдом на плоты, спущены вниз по Тигру и отправлены в Лондон. Испещренная клинописными знаками гранитная плита, на которой стоял трон ассирийских монархов, переправлена в Мосульский музей. Стены тронного зала аккуратно оштукатурены, и обмазаны цементом. Только в нескольких местах на скрепленных известью осколках барельефов, не вывезенных лишь потому, что они могли бы раскрошиться в дороге, видны изображения воинов, шагающих вперед, части боевых колесниц да когтистая лапа раненного на охоте зверя, Царапающего в предсмертной агонии землю.

В ассирийском зале Иракского музея в Багдаде можно увидеть копии некоторых барельефов, вывезенных в Лондон. Вот две статуи царя Салманасара III — сына Ашшурнасирапала II. Его поза спокойна и величественна; сильные, с напряженными мышцами руки сложены в молитвенном жесте и прижаты к груди. На голове царя — высокая тиара с бычьими рогами. Здесь же, в этом зале, находится плита с рельефами, на которой стоял трон Салманасара III. Рельефы изображают идущих друг за другом данников ассирийского царя, нагруженных различными дарами земли. На центральной части пьедестала трона — фигура Салманасара, протягивающая руку вавилонскому царю.

На всем протяжении существования Ассирии и Вавилонии правители этих двух стран не раз сходились в смертельных схватках. Но, одержав победу и уничтожив своих политических противников, победитель постепенно стремился восстановить прежние отношения, поскольку именно в объединений усилий ассирийцев и вавилонян — этих двух братских народов, связанных общностью происхождения, исторических судеб, религии, культуры и обычаев, говоривших на близких диалектах аккадского языка и писавших одной клинописью — было спасение от окружающих и теснивших их варваров-скифов, мидян и др.

Вавилон был священным городом и для ассирийцев. Ослепленный гневом ассирийский царь Синахериб, как уже говорилось, разрушил в 689 г. до н. э. Вавилон и проклял место, где он находился, на 70 лет, но его сын Асархаддон в 678 г. до н. э. приказал начать восстановление города и лично заложил первый камень в фундамент городского храма. Сын Асархаддона, Ашшурбанипал, учинил кровавую расправу над вавилонской аристократией, поднятой на восстание его старшим, братом Шамаш-шум-укином в 648 г. до н. э., но не разрушил города. Вавилонский царь Набопаласар в 612 г. до н. э. вместе с мидийским царем Киаксарбм взял столицу Ассирии Ниневию и разрушил ее дотла. Но это была победа, которой Вавилон совсем не гордился. «Набопаласар лишь глухо упоминает о победе над Субарумом — так… называлась Северная Месопотамия», а вавилонский царь Набонид «прямо утверждал, вопреки истине, что вавилоняне не принимали никакого участия в разгроме ассирийских городов, что все это было делом рук одних скифов. Набопаласар же… лишь молился богам и в знак печали спал не на ложе, а на земле»[9].

…Следую по пятам за сторожем, который ведет меня по хорошо утрамбованной тропинке, петляющей среди поросших травой раскопок.