На большой реке

— Да-а! — произнес Рощин, останавливаясь на площадке высокой дамбы и взглянув на небо. Вызвездило. Мороз усиливался. — Да-а, народ!.. — сказал он.

— Гордый у нас народ. Великой душевной красоты!.. — отозвался Бороздин.

67

Когда Светлана узнала о беременности матери, у нее вырвалось: «Мамка, да ты с ума сошла!» Но едва увидала она, какую боль причинила ей этим, так сейчас же стала ласкаться и просить прощения:

— Мамочка, милая! Ну, не сердись: это я по-хорошему. Я так рада, так рада! Теперь и нам с Васей спокойнее будет уезжать на Ангару: родится у вас девочка, назовете ее Наташкой... И не будете вы одинокими себя чувствовать. Правда, мамочка, хорошо! Уверяю тебя. Только обязательно назовите ее Наташкой!..

Этого ее почти приказания выполнить не удалось: мальчика назвали Андреем. Часто, приговаривая над ним, Наталья Васильевна любила называть его «Наташенька ты моя».

Однажды морозным воскресным утром, когда Натальи Васильевны не было дома, понянчиться с Андреем пришлось самому отцу.

Бороздин, схватив по-мужски, неуклюже и обеими руками, снизу украшенный кружевами и повязанный голубою лентой тугой конвертик, в котором покоился сынок, ходил по комнате с ним и слегка покачивал и что-то напевал. Стоило ему приостановиться, и младенец начинал выражать недовольство. По-видимому, приближалось время кормления.

Бороздин принимался разговаривать с сыном:

— Ну, брось, Андрей, потерпи, сейчас прибежит твоя мамка! Будь мужчиной. Эка, подумаешь! Вот вырастешь — вместе с тобой будем гидростанции строить. Не плачь, не плачь! Что? Или боишься, что до тех пор все ГЭСы выстроят?.. Ну, ну, не плачь: найдем и тебе работу. Атомные станции будем с тобой строить!

Слышно было, как открылась незапертая наружная дверь.

— Это ты, Наташенька? — спросил громко Максим Петрович.

В ответ послышался бас Рощина:

— Нет, это я, Максим. Можно к тебе?

— Входи, входи, Леонид!

— Ну, уж не буду подходить близко — я с морозу, — сказал начальник строительства. — Я к тебе сейчас пешочком, с арматурно-сварочного.

— Ну как, доволен?

— Отлично. Дают фронт! Это хорошо ты присоветовал: сменить обоих. — Речь шла о начальнике арматурно-сварочного цеха и о старшем инженере. Марьин не давал мне их трогать.

И начался сам собою их привычный разговор: о строительстве, о котловане, о неполадках на бетонной эстакаде, о неимоверных трудностях укладки бетона в такую стужу, о том, что надо быстрее уходить от воды, о резком сдвиге на арматурно-сварочном, как только там вместо Назарченко избрали секретарем партбюро Лепехина и сменили начальника и старшего инженера. Сдвиг же этот наступил оттого, что сами арматурщики предложили и заставили внедрить целый ряд очень ценных и в то же время крайне простых мероприятий.

— Ты знаешь, — говорил Рощин, — я сам удивляюсь, почему ни мне, ни Андриевскому да и никому из ихнего ПТЧ[4] не пришло раньше это в голову? Сколько времени сберегли бы! Не влезли бы в зиму так страшно!

Речь шла о работе арматурно-сварочного района. Со сменою там руководства электросварщики на бригадных собраниях выдвинули и осуществили способ цельной, в виде готового блока, подвески плитоболочек к армофермам. И это сразу дало рывок на возведении здания ГЭС. Точно так же сложную арматуру колена гигантской всасывающей трубы стали заранее собирать в виде крупных блоков, и это опять чрезвычайно ускорило монтаж. Кислород в баллонах тоже стали подавать в армируемые блоки не поштучно, а в контейнерах — по шести, по восьми баллонов сразу.

В целом то, что совершалось в эти дни на арматурно-сварочном, который прежде сдерживал укладку бетона и не давал фронта, а теперь «наступал на пятки», носило простое и уже давно известное всей стране имя: поточный метод. Но в том-то и беда была, что на арматурно-сварочном старое руководство не смогло осуществить этот метод, и теперь вот за это самое и ругал себя, и Андриевского, и старое руководство арматурно-сварочного Рощин.

— Да-а! Не говоря об Андриевском, и я не из последних инженеров. Но вот бились же как рыба об лед: всю стройку лимитировал арматурно-сварочный! — Хозяина подменяли, потому и как рыба об лед! — сказал Бороздин.

— То есть как это я — и вдруг хозяина подменял? Что-то мудрено!

— Притворяешься. Знаешь прекрасно, о чем речь.

— Послушай, Максим, я к тебе не ссориться пришел!