На брегах Невы

Уже колдун под облаками;
На бороде герой висит;
Летят над мрачными лесами,
Летят над дикими горами,
Летят над бездною морской…

Это не знаменитый балетный полёт с меняющимися декорациями. Это сцена из того же «Руслана».

Когда Пушкин по утрам работал над своей сказочной поэмой, ему вспоминались чудеса «волшебного края», которые он видел накануне вечером, и это подлинное искусство вдохновляло его.

«Театра злой законодатель»

В театре завязалось у Пушкина не одно интересное знакомство. Как-то летом 1817 года, сразу после Лицея, Пушкин вместе с Гнедичем проходил по рядам кресел. Вдруг Гнедич, который на первых порах по-отечески опекал его, остановился возле невысокого офицера в форме преображенца и сказал, указывая на Пушкина:

— Позвольте, любезный Павел Александрович, представить вам сего юного питомца муз. Вы его знаете по таланту. Это — лицейский Пушкин.

Так Пушкин познакомился с известным литератором, полковником Павлом Александровичем Катениным. Познакомившись, они расстались. Катенин почти год пробыл с гвардией в Москве и думать позабыл о театральном знакомстве. Но он вернулся в Петербург, и встречи с Пушкиным возобновились.

Как и все офицеры Первого батальона Преображенского полка, Катенин квартировал в верхнем этаже больших казарм на углу Миллионной и Зимней канавки.

Однажды, когда он завтракал у своего однополчанина, пришёл слуга и доложил, что его ждёт гость — Пушкин.

— Пушкин? Граф Мусин-Пушкин?

— Нет, другой. Молоденький, небольшой ростом.

Катенин по галерее пошёл в свою квартиру и в дверях увидел Пушкина. Тот, улыбаясь, протянул ему трость со словами:

— Я пришёл к вам, как Диоген к Антисфену: побей, но выучи.

Катенин был польщён.

— Учёного учить — портить.

Он взял Пушкина за руку и повёл в комнаты. Через четверть часа они так оживлённо беседовали, будто век были знакомы.

С тех пор Пушкин часто наведывался в казармы на Миллионной. Катенин заинтересовал его с первого же разговора. Разговор был о литературе. Пушкин спросил:

— Каковы вам кажутся мои стихи?

Ответ был резкий:

— Лёгкое дарование приметно во всём, но хорошим почитаю только одно и коротенькое: «Мечты, мечты! Где ваша сладость!»

Пушкину, который уже довольно наслушался восторженных похвал, взыскательная строгость Катенина пришлась по душе. Он принёс отрывки из «Руслана и Людмилы».

Катенин не всё одобрил, требовал переделок. И тут он заметил в Пушкине черту, которая его удивила и даже задела. Пушкин выслушивал критику, благодарил, соглашался, но… ничего не исправлял. А в ответ на упрёки отшучивался. И Катенин понял, что эпизод с палкой — «Побей, но выучи» — был лишь любезной шуткой, что этот юноша учится сам, никому не позволяя водить себя на помочах. Катенин прозвал его «le jeune Mr Arouet» — «юный господин Аруэ». Аруэ — была настоящая фамилия великого скептика Вольтера. И был в этой фразе ещё каламбур. Слово «Аруэ», несколько иначе написанное по-французски, означало также «лихой», «злодей».

«Злодей» не желал слушаться, но умел прекрасно слушать. И Катенин говорил. Горячо, увлекательно, пересыпая свою речь афоризмами, примерами, цитатами, которые в огромном количестве впитала его бездонная память.

По своим литературным вкусам Катенин не принадлежал ни к арзамасцам, ни к беседчикам. Он был сам по себе и дружил с Грибоедовым. Грибоедов нравился Пушкину.

«Я познакомился с Грибоедовым в 1817 году, — рассказывал Пушкин. — Его меланхолический характер, его озлобленный ум, его добродушие, самые слабости и пороки, неизбежные спутники человечества, — всё в нём было необыкновенно привлекательно». И Пушкин с удовольствием слушал, как Грибоедов с Катениным наперебой высмеивают тех сочинителей, у которых всё мечтания да вздохи, а натуры, правды ни на волос.

Но особенно любил Пушкин бывать с Катениным в театре. Они занимали кресла в первой ложе бенуара, с левой стороны. «На левом фланге».

Театр служил тогда своего рода клубом,

Где каждый, вольностью дыша,
Готов охлопать entrechat[11]

,Обшикать Федру, Клеопатру,
Моину вызвать (для того,
Чтоб только слышали его).

Перед началом спектакля молодые театралы ходили по рядам кресел, переговариваясь:

— Откуда ты?

— От Семёновой! От Сосницкой! От Колосовой! От Истоминой!

— Как ты счастлив!

— Сегодня она поёт, она играет, она танцует — похлопаем! Вызовем её!

— Она так мила! У неё такие глаза! Такая ножка! Такой талант!

Пылкие, но легкомысленные ценители искусства тотчас прекращали свои излияния, когда в зал с независимым видом и гордо поднятой головой входил маленький Катенин. Он раскланивался направо и налево. Вокруг него сразу же собирался кружок желающих послушать его суждения о пьесе и об игре актёров.