На бурных перекатах

– Держи. Только стрелять в меня не пробуй; не обессудь, но патроны я взаймы взял, чтобы ты не соблазнился. Да и спрос на них большой, а у вашего брата их море. – И изобразил рукой в воздухе что-то непонятное. – Оревуар, мусью, чтоб тебя...

– Да пошел ты, – обозлился Бузыкин. Это надо было сделать, чтобы хоть как-то реабилитироваться за тот давешний испуг. Тем более, что за поясом под гимнастеркой у него был другой пистолет.

– Ишь ты, осмелел, однако, – удивился дядя Боря. Нехорошо. А я еще подвезти его, такого злого, хотел.

– Как-нибудь и без вас доберусь, – пробурчал Бузыкин и, когда тот вышел, добавил про себя: – И до вас доберусь.

С улицы донесся шум заведенного мотора, слышно было, как хлопнула дверца, и машина выехала со двора.

И все снова стихло. Антон вопросительно посмотрел на Полуяровского:

– О чем я говорил? Ах, да. Помню, как ты меня выручил там, в монастыре. Иначе бы капут мне был.

– Это уж точно. Но то и удивительно, что ты еще помнишь, – в голосе Влада нескрываемая ирония. –

Никогда бы не подумал.

– Я тогда пообещал, что в долгу не останусь и, как видишь, не отказываюсь от своих слов.

– Ну, пусть будет так. А почему по службе не продвинулся?

– Вот как раз поэтому. Совесть имею. Если бы я сдал тебя да еще пару таких, как ты, был бы уже повыше Охрима. Слышал о нем?

– Ну? – потемнел лицом Владлен. – Онопко, что ли?

– Да. Он просто зациклился на вас с Ксенией, и я уже не раз отводил от тебя беду, о чем ты даже не ведаешь. Кстати, и из Ивана Охрим вышибал сведения именно о вас. Я готов доказать тебе это.

– Так докажи, – посерьезнел Владлен.

– У меня есть записка от Ивана, – нагнулся к нему и понизил голос Бузыкин, оглядываясь по сторонам.

Потом горячо зашептал: – Это я помог ему посчитаться с Охримом.

И онемел от внезапной реплики Полуяровского:

– Я знаю. Подсунул ему наган. Зачем ты это сделал?

Бузыкин некоторое время ошеломленно смотрел на Владлена, потом, сообразив, что тот определенно что-то знает, закивал головой и зачастил:

– Дак ты пойми: другого-то выхода не было! Иван сам так захотел. Только для того, чтобы спасти свою сестру, а стало быть, и всю вашу семью. Ну, и от мучений избавиться: на нем ведь живого места уже не было. Но откуда ты об этом...

– Где записка? – угрюмо перебил Полуяровский.

– Ага, я прям с собой повсюду ее и ношу, – как бы обиделся на глупый вопрос Бузыкин. Он уже пришел в себя: – Ты что? В надежном месте она. Откуда мне было знать, что эта встреча с тобой не провокация? Да и на раздумья времени не было, сам знаешь.